Ребятки не подвели, погрузились в раздолбанный «Опель» – вот и машинка нашлась! – и вырулили со двора. Дальше было просто: сесть на «хвост», не светиться, держать Мишку в курсе происходящего.
Эти двое явно куда-то спешили: «Опель» мчался по городу очень резво, только успевай догонять, а за городом так и вовсе развил невиданную для такой развалюхи скорость. Дорога была Сабурину знакома, он уже ездил по ней с Белоснежкой, когда искал ее «пропавшего» дружка. Очень скоро покажется тот самый проселок.
Проселок «Опель» миновал. Ну конечно, зачем ему мотаться по бездорожью, когда вот оно, замечательное шоссе! Кстати, никакой техники не видно, дорога открыта. Ближе к полуночи «Опель» выскочил к дачному поселку, но у самого указателя резко свернул на уходящую влево грунтовую дорогу. Сабурин выключил двигатель: торопиться опасно, надо переждать. Минуты тянулись медленно, сердце трепыхалось где-то в горле, мешая дышать. Все, хватит сидеть – вперед!
Дом вынырнул из темноты внезапно, Сабурин едва успел ударить по тормозам. Дальше на машине никак нельзя. Теперь только пешком. А верную «бээмвушку» пока стоит припрятать.
Душа отчаянно, точно у необстрелянного пацана, рвалась в бой, но здравый смысл и опыт советовали повременить, осмотреться перед началом решительных действий. На первый взгляд дом князя казался неприступной крепостью: высокий забор и стальные ворота не оставляли ни малейшего шанса проникнуть туда непрошеным гостем. Без специальной альпинистской экипировки тут делать нечего. Надо бы попробовать обойти эту замаскированную под дачку цитадель по периметру, только осторожно, лесочком.
На окончательную рекогносцировку ушло полчаса, но зато Сабурин нашел-таки слабое место во вражеской обороне. От берега в реку уходил дощатый пирс, Сабурин даже сумел рассмотреть мерно покачивающуюся на волнах моторную лодку. Вот если бы добраться до пирса, а там уж короткими перебежками…
Он все еще обдумывал это, когда со стороны упирающейся прямиком в запертые ворота гравийки послышался рев мотора. Роскошная иномарка нетерпеливо посигналила, и ворота медленно отползли в сторону. Спустя еще пару минут у дома, свирепо поблескивая фарами, замер огромный внедорожник. За неполных двадцать минут во двор – резиновый он, что ли? – въехало двенадцать автомобилей. Кажется, у князя намечается вечеринка, и главным блюдом на этом вампирско-сволочном сборище наверняка будет Белоснежка…
– …Вот ты и пришла, Клер. Рад видеть тебя, девочка. Открывать глаза страшно, но по-другому никак.
Подвал очень большой. Каменные плиты под ногами, неоштукатуренные стены, к которым жмутся тени, гораздо более живые и опасные, чем те, что обитают наверху, в холле. Огромный камин, в камине – огонь. Только пламя в нем не привычно оранжевое, а мертвенно-синее. Когда она вошла, камин не горел, а теперь вот зажегся, сам…
– Ну что же ты стоишь? Подойди поближе, – голос, тот самый, плотный, как бархат, льется из темноты. – Нам есть о чем поговорить.
Звук собственных шагов кажется оглушительным, набатом бьет по натянутым нервам. Шаг, еще один – и вот уже сгусток темноты обретает плоть, а ноздри щекочет незнакомый запах. Что-то такое Иван говорил про запах…
– А ты смелая девочка, – в голосе слышится сожаление. – Самая смелая из всех, кого я знал.
Глаза уже привыкли и могут различить высящееся на постаменте кресло и сидящего в нем человека. У человека нет лица, голос просачивается из-под низко надвинутого капюшона, а руки, скрюченные, с длинными ногтями, нетерпеливо поглаживают подлокотники. В голове бьется одна-единственная мысль – только бы он, этот страшный человек, не вздумал снять капюшон. Она не хочет видеть то, что скрывается в темноте, с нее достаточно голоса.
– Принесла, – собеседник скорее утверждает, чем спрашивает.
Камень, который она продолжает держать в раскрытой ладони, нервничает, меняет цвет с дымчатого на багряный.
– Принесла.
– Очень хорошо. Отдай его мне, Клер, – рука-лапа взлетает с подлокотника, тянется к амулету.
Камень пульсирует, он такой горячий, что больно коже. Света сжимает ладонь.
– Мне нужны гарантии! – Собственный голос кажется незнакомым.
– Гарантии? – Фигура в кресле неуловимо меняется, становится больше и выше.
– Если я отдам тебе камень, ты меня отпустишь?
– Нет, – сожаление в бархатном голосе становится отчетливее, – но я обещаю, что ты умрешь быстро и без мучений, моя Клер.
Она умрет… От мысли этой почему-то совсем не страшно. Князь сказал, что ей не будет больно… но есть еще кое-что – Иван…
– Мой друг – ты обещал.
– Друг… – раздраженный вздох, и пламя в камине становится чуть ярче. – Я не забыл про него, но тебе решать, нужен ли такой друг.
За спиной лязгает дверь, сноп электрического света на время разгоняет темноту.
– Вы звали нас, князь?
Теперь в подвале их уже пятеро: она, существо в кресле и еще трое.
– Подойдите! – Голос, до этого бархатный, звучит как щелчок хлыста, на стенах вспыхивают факелы. – Вот твои друзья, девочка.
Одна из задрапированных в черные балахоны теней приближается к Свете.
– Привет, Корнеева, – капюшон балахона сползает на плечи – Иван выглядит напуганным, но улыбается.
– Ванечка…
– Клер, мне нужен камень! – От хлесткого, как пощечина, крика кожа на щеках загорается огнем. – Я ему – противоядие, ты мне – Слезу ангела. Честный обмен.
– Ты меня обманешь, – расставаться с камнем тяжело.
– Обещаю.
– Корнеева, сделай, что он велит, – в глазах Ивана мольба.
Вот он выбор: на одной чаше весов – жизнь друга, на другой – камень. Камень перевешивает…
– Корнеева…
Все, она решила. Пальцы разжимаются с трудом, не хотят слушаться. Камень пульсирует, как маленькое сердце.
– Иди ко мне, девочка, – рука-лапа требовательно вытянута.
Света повинуется. Этому голосу невозможно не подчиниться.
На скрюченной ладони камень кажется совсем маленьким. Он уже не пурпурный, он опять дымчато-серый, почти неживой. Желтый коготь нежно скользит по его поверхности – успокаивает, приручает. Горло сводит судорогой не то боли, не то отчаяния. А может, это из-за запаха – он такой сильный, приторно-сладкий, муторный до обморока.
– Свершилось, – полувздох-полустон – и Слеза ангела исчезает в складках балахона, в подвале становится в два раза темнее. – А теперь спрашивай, Клер.
О чем спрашивать? Самое главное она уже знает: камень у князя, а ее ждет легкая смерть…
– Я тебе помогу, – князь взмахивает рукой, и вторая тень отделяется от стены, подходит вплотную.
У тени Риткино лицо, но это не Ритка…
