Удивительно: он не сердился на дочь, однако беспокойство его не оставляло.
– Я не знала, папа. Я всегда хотела посмотреть... где ты жил... знать, как она выглядела... Я надеялась найти там портрет... – она остановилась, не желая причинить ему боль, но он все понял и закончил фразу:
– Портрет своей матери.
Иеремия расстроился. Камилла не стоила этого. Однако он и сейчас ничего не мог объяснить дочери.
– Моя бедная детка... – Он обнял Сабрину, которая вновь начала плакать. – Не нужно было туда ходить.
– Но, папа... там очень красиво... эти витражи... – Она с таким трепетом посмотрела на отца, что тот улыбнулся.
Он совсем забыл о витражах дома, а ведь они действительно были прекрасны. Пожалуй, он даже был доволен, что дочь увидела их.
– В свое время это был великолепный дом, Сабрина.
И тут она произнесла нечто поразительное:
– Я бы хотела, чтобы мы там жили.
– Тебе не нравится Сент-Элена, детка? – Он взглянул на дочь с удивлением.
Неужели ей не по душе Напа, где она прожила всю свою жизнь?
– Нет, конечно, нравится... но дом Терстонов такой красивый! Как хорошо было бы там жить! – Она произнесла это с таким выражением, что он засмеялся, да и Сабрина улыбнулась сквозь слезы.
– Ты будешь жить там, когда станешь взрослой. Я уже говорил тебе.
Однако он говорил об этом прежде, когда она еще не знала, как выглядит этот дом. Теперь слова отца только огорчили ее.
– Ты же знаешь, я не хочу замуж, папа.
– Тогда мы вернемся в этот дом по другой причине.
– Что ты имеешь в виду, папа? Когда? – Ее глаза удивленно расширились.
– Мы можем устроить там бал на твое восемнадцатилетие. До сих пор я держал тебя затворницей, стараясь уберечь от лишних огорчений, но теперь это долго не продлится, юная леди. – Он погрозил ей пальцем. – Как только тебе исполнится восемнадцать, я познакомлю тебя с нужными людьми в Сан-Франциско.
– Зачем? – удивленно спросила она.
– Затем, что однажды тебе самой захочется немного расширить свой круг общения. – Он не стал в этот раз упоминать о замужестве: Сабрина слишком молода, чтобы думать об этом, но пройдет несколько лет, и ее, конечно же, заинтересует бал в Сан-Франциско.
Иеремия никогда прежде не думал о бале, но теперь эта идея ему понравилась. Он вспомнил, что встретил Камиллу, когда ей едва исполнилось восемнадцать.
– Знаешь, а ведь это замечательно. Мы приедем в Сан-Франциско и откроем дом специально для тебя. И тогда он опять станет домом Терстонов. Что ты об этом думаешь?
Сабрина была ошеломлена. Устроить для нее бал? Открыть этот чудесный дом?
– Мы можем устроить бал прямо в доме, там есть специальный зал.
Утром она видела этот зал и, помнится, даже зажмурилась, пытаясь унестись в воображении на много лет назад и представить родителей танцующими, представить отца, который держит в объятиях изысканную красавицу Юга.
– Как она выглядела, папа? – Она уже забыла про бал и теперь вновь думала о матери.
Отец взглянул на нее и вздохнул. Он жалел, что дочь побывала в том доме, и не переставал удивляться ее настойчивым попыткам разгадать тайны прошлого.
– Она была очень хорошенькой, Сабрина, – он решил, как прежде, открыть лишь маленькую частицу правды, – и очень избалованной. Девушки с Юга часто бывают именно такими. Ее отец хотел дать ей все.
– А он видел тот дом?
Иеремия покачал головой:
– Ее родители никогда не приезжали сюда. После нашей свадьбы ее мать заболела и... и потом умерла, вскоре после смерти твоей матери.
– Жаль. Дом бы им очень понравился. – Она с детским обожанием посмотрела на отца. – Мама, наверное, его очень любила?
– Думаю, да. – В этот момент он вспомнил бесконечную череду вечеринок. – Она любила устраивать приемы. – Он вспомнил бал, который запретил проводить жене, вечеринки, на которые она ходила с дю Пре всякий раз, когда Иеремия уезжал в Напу. – Она очень любила веселиться.
– Конечно, ведь у нее было столько красивой одежды.
Он удивленно поднял бровь.
– Откуда ты знаешь, Сабрина?
Она тут же смутилась.
– Я ее видела сегодня, папа. Там все осталось.
«Там» было не все, но она не могла знать этого. Он снова вздохнул:
– Наверное, мне надо было позаботиться об этом тогда... когда она умерла.
Сабрина давно заметила, как нервничает ее отец, когда разговор касается этой темы. Эта тема причиняла ему явную боль.
– Тебе не надо было туда ходить, Сабрина.
– Мне очень жаль, папа... но мне так давно этого хотелось...
– Я знаю.
Она было сникла, но вдруг вспомнила о прекрасном дворце и с надеждой посмотрела на отца.
– Ты действительно когда-нибудь устроишь прием в том доме? И мы сможем пожить там?
– Я же пообещал тебе. – Он улыбнулся и нежно погладил одну из длинных кос дочери. – И все ради того, чтобы сделать вас счастливой, принцесса, в день вашего восемнадцатилетия.
– Надеюсь, что все так и будет. – Глаза Сабрины, казалось, излучали свет.
– Тогда обещаю еще раз.
Она знала, что отец всегда выполняет свои обещания. На следующий день он ни словом не обмолвился о ее вчерашней проделке, однако поговорил со своим приятелем из банка «Невада» и поручил ему послать рабочих исправить поврежденные ставни и вновь наглухо заколотить дом. А на обратном пути в Напу Иеремия сумел выудить у дочери нужное ему обещание.
– Я не хочу, чтобы ты снова ходила туда, детка. Надеюсь, тебе это ясно?
– Да, папа. – Она была удивлена, что он так и не рассердился. – Может быть, мы когда-нибудь сходим туда вместе?
Он покачал головой:
– Мне незачем появляться в этом доме, Сабрина. Разумеется, вплоть до того дня, когда мы устроим там бал в честь твоего восемнадцатилетия. Я обещал тебе это, и ты знаешь, что я сдержу свое обещание. Только тогда мы отправимся туда вместе и проведем в Сан-Франциско всю весну, если ты, разумеется, сама этого захочешь. Но ты больше не будешь лазить через заборы, забираться в окна и рыться в старых гардеробах.
От этих слов Сабрина густо покраснела. А Иеремию в самом деле очень беспокоило жадное любопытство дочери ко всему, что имело отношение к матери, пусть даже к каким-то старым платьям. Неужели она забралась в тот дом только ради этого? Эта мысль так задела Иеремию, что его следующая фраза прозвучала довольно резко:
– Ты ведь могла упасть и пораниться, и никто бы не знал, где тебя искать! Ты совершила большую глупость. – Иеремия нахмурился и уставился в окно поезда.
До самого их приезда в Сент-Элену Сабрина не проронила ни слова.
– Ну, Ханна, позаботься тут обо всем, пока мы не вернемся.
Старуха, ворча и прихрамывая, спускалась по ступенькам вместе с ними. Экипаж был нагружен доверху, хотя багаж составляли одни только новые платья Сабрины. Иеремия улыбнулся старой экономке. Он хотел взять ее с собой, но та пожелала остаться дома. В свои восемьдесят три года она сама имела право решать, что делать. Она не одобряла этой поездки.
