Но вот ее иллюзия вновь приподняла свою руку и точно так же, как и она, ласково прикоснулась к ее лицу.
Ее щеки были до сих пор влажными. Медленно стерев с них последние слезинки, Джеймс нежно обвел кончиками пальцев вдоль ее бровей, вскользь провел по переносице и наконец, очень осторожно очертил контур мягких губ.
Она хотела прикрыть глаза, чтобы в ещё большей степени ощутить всю ту нежность, что так безоговорочно дарили его прикосновения. Но не сделала этого. Она не хотела даже моргать, опасаясь, что он вот-вот исчезнет.
Но он был рядом. Неважно как он здесь оказался, главное он был с ней.
Его нежность сводила с ума и заставляла мучиться в сладостной агонии. Не стерпев, Тори все же закрыла глаза и глухо выдохнула.
Его рука скользнула вниз к самому вырезу ее светлой блузки. Почувствовав его пальцы на своей груди, девушка шумно втянула в себя воздух. Ее дыхание участилось. Стук собственного сердца с каждой новой секундой все отчетливее слышался в собственных ушах. Она еле сдержалась, чтобы не закричать, не попросить, не умолять его об этом сладостно-мучительном продолжении. Но Джеймс и сам уже не мог сдерживаться. Наклонившись к ней, он осторожно прикоснулся губами к ее уху, после чего стал медленно спускаться вниз. Места на коже, где проходила дорожка, оставленная его поцелуями, горели раскаленным огнем.
Отклонившись на мягкие подушки, Тори настойчиво потянула за собой Джеймса.
Он слегка наклонился вперед, однако так и не перешел на софу. Вместо этого он встал на колени и, оторвавшись от ее шеи, вновь взглянул на нее.
— Тори, посмотри на меня…
Едва расслышав его слова, Виктория открыла глаза.
Ее взгляд был затуманен. Дыхание шумным и глубоким. Однако все ее действия говорили сами за себя. Решительно прикоснувшись к его белоснежной сорочке, Виктория нетерпеливо потянула ее на себя.
Но Джеймс не поддался. Его взгляд по-прежнему оставался задумчивым, готовым в любой момент принести новую неожиданность, но тем не менее его руки уже нетерпеливо расстегивали перламутровые пуговички ее блузки. Когда наконец с надоедливыми пуговицами было покончено, он с жадностью наклонился к ее груди, облаченной в белый кружевной бюстгальтер. Однако, так и не дойдя до заветной цели, мужчина резко остановился. В соблазняющей ложбинке между грудей вдруг блеснул красный камень.
Приподняв подвеску на своей ладони, брюнет недоверчиво посмотрел в лицо белокурой девушке.
Виктория ничего не могла сказать в ответ, она лишь смущенно улыбнулась, но сейчас этого для него оказалось вполне достаточно.
Резко приподнявшись вверх, Джеймс с небывалой страстью вонзился в ее податливые губы.
Сил терпеть больше не было. Обхватив его плечи своими руками, Виктория сама прижалась к нему. Его язык дарил немыслимые ощущения. Глухо простонав, Тори вновь провела своей ладонью вдоль широкого туловища, пока, наконец, не достигла самой твердой части его тела. Медленно проведя ладонью вдоль выпирающего бугра на его брюках, она лишь ещё неистовей ответила на поцелуй.
Чувствуя, что ещё совсем немного и они оба потеряют контроль, Джеймс все же нашел в себе силы и решительно отстранился от сладостных девичьих губ.
На протестующий взгляд Виктории, он лишь слабо усмехнулся и, резко подняв ее на руки, поспешно направился к лестнице.
Обхватив его шею руками, девушка лишь счастливо прижалась к нему. Она не верила во все происходящее. Да и как вообще в это можно было поверить? Но, тем не менее, Джеймс сейчас здесь… с ней…
Добравшись до второго этажа, мужчина бесшумно прошел вдоль тускло освещенного коридора. Он лишь однажды издали видел дверь, ведущую в спальню Виктории, поэтому ориентируясь на слабое чутье, которое на данный момент было никуда не годно, Джеймс прикоснулся к позолоченной ручке одной из дверей.
— Не эта. — Послышался над ухом насмешливый шепот Тори, — моя дверь следующая. Эта спальня Стивена и Джейн.
Мгновенно убрав руку с прохладного металла, Джеймс шумно выдохнул и последовал дальше.
Когда же они, наконец, оказались у верной спальни, мужчина нетерпеливо распахнул дверь и, зайдя внутрь, тут же закрыл ее ключом, торчащим в замочной скважине.
В комнате стояла непроглядная тьма, поэтому опустив девушку на ноги, он тихо попросил:
— Включи свет.
Согласно кивнув, Виктория по памяти подошла к прикроватной тумбочке и зажгла ночник.
Вся комната тут же озарилась тусклым светом.
Она оглянулась. Джеймс стоял на том же месте — прямо в центре ее спальни. Такой мужественный и неповторимый, такой родной и любимый…
Она окончательно сняла с себя расстегнутую блузку и тут же принялась за брюки.
Джеймс внимательно следил за ее действиями, словно стараясь запомнить каждое ее движение. Наконец, когда она осталась лишь в нижнем белье, Виктория не спеша откинулась на прохладную материю шелкового покрывала.
Смотря на него снизу вверх, она ждала его дальнейших действий. И вот, наконец, он окончательно поддался. Расстегнув плотные манжеты и пару верхних пуговиц, он прямо через голову стянул с себя рубашку, а вскоре и всю остальную одежду.
Джеймс стоял совсем нагой. И он был прекрасен. Мягкий свет ласково скользил вдоль его атлетического тела. Словно ожившая статуя греческого бога, он безмолвно возвышался над ней. Но вот, наконец, забравшись к ней на ложе, ее бог прилег рядом.
Почувствовав его широкую ладонь на своем обнаженном животе, Виктория блаженно вздохнула. Она хотела, чтобы он трогал ее. Она хотела, чтобы он ласкал ее плоть. Она горела желанием вновь почувствовать его внутри себя. Вновь стать с ним единым целым.
Но Джеймс не спешил.
Медленно проведя рукой вверх, он проворно избавил ее от ненужного бюстгальтера. Обхватив ее левую грудь своей ладонью, он стал нежно сжимать упругую округлость, пока наконец его пальцы не сомкнулись на розовом бугорке. Ее сосок затвердел, будто специально призывая его рот к дальнейшим ласкам. И вновь в который раз Джеймс безоговорочно поддался этому призыву. Медленно наклонившись к возбужденному соску, его язык нежно прорисовал влажную полоску вокруг его основания.
Виктория тяжело задышала, отчего ее грудь только сильнее привлекла изголодавшееся мужское внимание. Вобрав в себя этот розовый бугорок, Джеймс слегка прикусил его, отчего в комнате тут же послышался страстный девичий стон.
Виктория пыталась сдержаться. Вцепившись в шелковую материю под собой своими ногтями, она ловила воздух ртом, словно вновь утопала в морской пучине. Казалась ещё немного, и она совсем разучится дышать. Но самая сладкая и невыносимая мука началась лишь тогда, когда его пальцы заскользили вниз, прямиком к ее трусикам.
