«Табакерка восемнадцатого века. Французская, инкрустированная жемчугом». Увидев цену, он остолбенел.
– Вы шутите?
– Ш-ш-ш! – Она оглянулась на покупателей и, убедившись, что они всецело заняты разговором, заговорщицки улыбнулась Слейду: – Разве у вас нет никаких пороков, Слейд?
– Это аморально, если не безумно! – заявил он, но усмешка ее Слейду понравилась. Она наклонилась поближе. – Значит, вы?..
Она не сразу отвела глаза, радуясь тому, как он повеселел.
– Нет, – и тихо рассмеялась, – никогда.
Впервые он дотронулся до нее по собственному желанию – едва коснулся кончиком пальца ее волос.
Она уронила ручку.
– Вас можно совратить с пути истинного? – тихо спросил он, еще улыбаясь, но ей стало не по себе. Джессика пошла к покупателям, подальше от соблазна.
«Впереди опасный поворот, – предупредил ее разум. – Один неверный шаг с этим человеком, и вся твоя жизнь пойдет кувырком». Она привыкла вести себя осмотрительно и не собиралась потакать своим безрассудным желаниям.
– Прелестная вещица, – сказала она обоим мужчинам, лишний раз обращая внимание на отделку и изящество деталей. – Позавчерашний завоз, сразу после вашего ухода, мистер Чэмберс.
Беседуя со своими солидными покупателями, она между тем затылком чувствовала, что Слейд прошел в дальний конец зала. Она ощущала каждое его движение, не понимая, как это возможно.
В конце концов Чэмберс купил шкафчик. Лейтон остановил выбор на кресле и консоли эпохи Людовика XV. Для Слейда это была всего лишь мебель, слишком вычурная, на его вкус.
– С такими покупателями, – заключил он, когда магазин опустел, – вы могли бы увеличить помещение вдвое.
– Да, могла бы, – согласилась она, убирая чеки, – но мне не хочется. Разумеется, не у всех так много свободных денег на покупки. Эти двое знают, что хотят, и могут себе позволить это приобрести. Мне очень повезло, что вот уже год или около того они предпочитают именно мой магазин.
Она смотрела, как Слейд ходит по залу, рассматривая вещи, то там, то здесь выдвигая ящики. Наконец он остановился перед угловой горкой с фарфоровыми статуэтками.
– Правда, они прекрасны? – спросила Джессика, подойдя ближе.
Он стоял к ней спиной, что, впрочем, не мешало ему ощущать ее запах.
– Да, очень мило.
Джессика закусила нижнюю губу. Нечасто о дрезденском фарфоре отзываются подобным образом.
– Моя мать очень любит такие вещицы.
– Я всегда считала, что это самые лучшие образцы. – Джессика, открыв дверцу, вынула маленькую хрупкую пастушку. – Я бы ее с удовольствием присвоила.
Слейду это не понравилось. Хмуро он продолжал:
– У матери скоро день рождения.
– Внимательный сын.
Он взглянул на нее. Ее глаза смеялись.
– Сколько?
Джессика облизнулась. Можно поторговаться. Она это очень любила.
– Двадцать долларов, – сказала она неопределенно.
Он коротко рассмеялся:
– Джессика, я не дурак. Назовите настоящую цену.
Она вздернула подбородок, и между бровями появилась черточка.
– Двадцать два пятьдесят. Это мое последнее слово.
Сдавшись, Слейд улыбнулся:
– Вы сумасшедшая.
– Берите, или оставим этот разговор. – Она пожала плечами. – В конце концов, это ведь день рождения вашей матери.
– Но статуэтка стоит намного дороже. Не так ли?
– Конечно, но вашей матери она будет особенно дорога, – согласилась Джессика.
Слейд сунул руки в карманы и хмуро поглядел на пастушку.
– Двадцать пять.
– Продано. – И прежде чем он успел передумать, Джессика ринулась к прилавку. Ловким движением она сорвала ярлык и бросила его в мусорную корзинку.
– Могу оформить как подарок, это бесплатно.
Он медленно подошел к прилавку и стал смотреть, как она заворачивает фарфор в нарядную бумагу.
– Зачем?
– Ну это же на день рождения. Такие подарки всегда оформляют особо.
– Вы меня прекрасно поняли. – Слейд положил руку на коробку. – Зачем? – повторил он.
Джессика посмотрела на него долгим пристальным взглядом. Он не любит одолжений. А статуэтку принял лишь потому, что не для себя, а для любимого человека.
– Да затем, что я так хочу.
Он поднял брови. Взгляд его стал очень внимательным и напряженным.
– А вы всегда поступаете так, как хотите?
– Стараюсь. Как и многие люди в этом безумном мире.
Ответить он не успел. Дверь отворилась.
– Прибыл груз, мисс Уинслоу.
Слейд взволновался при виде выгружаемых вещей. Может быть, именно здесь и есть то, что он ищет. Как бы ему хотелось найти эту коробку и унести, пока он еще может быть объективен. Джессика Уинслоу обладала замечательной способностью путать карты. Ему надо все время помнить, что они не просто мужчина и женщина. Он полицейский, а она подозреваемая. Его дело – найти улики, даже если они против нее. Слушая, как она то и дело восхищенно восклицает, Слейд подумал, что еще не встречал человека, на вид столь неспособного совершить преступление. Но это все чувства. Ему же требуются факты.
В своей временной должности подсобного рабочего он имел отличную возможность тщательно разглядеть каждую вещь. Похоже, Джессику это нисколько не смущало. Она даже была довольна его усердием. Слейд почувствовал угрызения совести и очень на себя разозлился. Он же делом занимается, он на службе. И это проклятый дядя Чарли сам направил его сюда. Ничего, ничего. Еще год, и никакой комиссар полиции не сможет заставить его быть нянькой у крестниц с янтарными глазами и одновременно шпионить за ними.
Но он ничего не обнаружил. Инстинкт ему подсказывал, что здесь ничего нет, но Слейду нужен был предлог, чтобы оправдать свое присутствие в магазине. Джессика безостановочно сновала туда-сюда. Чтобы разгрузить и расставить вещи, потребовалось два часа. Она ухитрилась быть сразу повсюду, вытирая, пригоняя, вытаскивая пустые ящики. Наконец все было закончено. Она оглянулась в поисках каких-нибудь недоделок.
– Ну вот и порядок, – поспешил сказать Слейд, прежде чем она собралась еще что-нибудь передвинуть или переставить повыигрышнее.
– Да, вы, наверное, правы.
Она рассеянно потерла спину:
– Хорошо, что все три груза были посланы в понедельник. Конечно, сейчас довольно-таки тесновато. Эй, а я умираю от голода.
Джессика повернулась к нему с виноватой улыбкой:
– Я и не думала так надолго вас задерживать, Слейд. Ведь уже шестой час. – И, не дав ему времени ответить, она ринулась в подсобку за жакетом и его пиджаком.
– Вот, держите. Я закрываю.
– А как насчет гамбургера и кино? – вдруг неожиданно предложил он. «А что такого? Я просто не хочу терять ее из виду, – уверил он себя. – Для этого я сюда и приехал».
Джессика, спуская последнюю штору, удивленно оглянулась. «У него такой вид, – подумала она, – будто он уже сам жалеет, что предложил. Нарочно соглашусь!»
