Нет!
Большую часть моей сознательной жизни Ава была моей лучшей подругой. Я наблюдала за ее душевными страданиями в течение многих лет и это единственное, что я могу легко дать ей.
Это всего лишь девять месяцев. Если он честен в своих чувствах (а я надеюсь, что так и есть) по поводу меня, то девять месяцев — это не так уж страшно. Адски неприятно, что он, вероятно, будет отстаивать свою точку зрения! Кроме того, любит или нет, он всего лишь был в моей жизни несколько месяцев. И поскольку я женщина то, не могу упомянуть об этом снова — он был одного время просто «пропавшим без вести в бою». (Таковы мы, женщины этого рода и я ничего не могу с этим поделать!)
Кроме того, я уверена, что это немного потревожит его психику. Глубоко внутри, он, наверняка, хочет ребенка. Не взамен ребенку Изабеллы, который погиб из-за такой трагедии, но шанс есть. Но если я буду беременной ребенком какой-то другой пары, то для него это может оказаться очень тяжело.
С тех пор, как я неоднократно проходила этот путь… хочу ли я еще детей? Я делаю очень глубокий вдох и обдумаваю эту мысль.
Мои трое так чудесно наполнили мою жизнь, что я прекрасно понимаю, что больше вроде бы и не надо. Но... я не могу игнорировать ощущение, что кого-то не хватает. Может быть, даже двоих. Я всегда хотела пятерых детей. Моя беременность была не простой, но мне нравится быть беременной. Да, я отношусь именно к таким женщинам.
А что, если Митч на самом деле не хочет иметь собственных детей? Я задумываюсь на несколько минут. Нет, не может быть. Я это поняла из его слов и не собираюсь ждать, и не важно, чего он хочет именно сейчас. А что, если я не стану инкубатором в последующие пять месяцев, а Митч оставит меня снова… причем навсегда? Тогда Аве и Тренту, возможно, придется ждать свою мечту еще на пять месяцев дольше. Нет. Я не собираюсь задерживать их.
Рука Митча тянется мимо меня и выключает кран, и переработку пищи, он обвивает меня за талию, и я чувствую его щеку, прижавшуюся к моей.
— Хорошо. Я вернулся. У меня нет выбора, но я обмозговал все это, и у меня появилась очень веская причина, чтобы ты сделала это именно сейчас, — его голос звучит ровно и спокойно. Я поворачиваюсь к нему лицом, ожидая продолжения. — Сначала я подумал, что возможно тебе следует отложить и завести нашего ребенка, а потом ты сможешь проделать это для них, — говорит он. Я чувствую, как мои глаза расширяются от удивления. — Потом я понял, что это не совсем хорошо для нас двоих. И любого из нас, в том числе и твоих детей. Это слишком может ударить по ним, не говоря уже о нас. — Он замолкает, а я чувствую, что мое лицо всю теплоту чувств, которые заполняют мое сердце. — Я сказал тебе, что хочу все от тебя, Шарлотта. Это не значит, что мы должны спешить, возможно, производя внутреннюю подрывную работу друг с другом. Я хочу, чтобы мы жили вместе, купаясь в наших чувствах, имея стабильный дом для твоих детей. Ребенок сейчас просто ускорит этот переход, чтобы правильно воспитывать его. Ты знаешь, я уже очень полюбил твоих детей и желаю, чтобы для них тоже все прошло гладко. — Он делает паузу, чтобы сглотнуть.
Я стою оцепеневшая, пораженная... ошеломленная. Мне, наверное, стоит его попросить ущипнуть меня, а может мне ущипнуть его!
— Я понял, что это лучший способ так все и сделать, — продолжает он. — У тебя будет сначала ребенок для них. Правда. Затем ты моя. Если ты забеременеешь снова, это будет наш ребенок. Если они захотят другого, мы найдем кого-нибудь еще, чтобы она смогла выносить его для них, — он останавливается.
— Ты настоящий? — спрашиваю я.
Его улыбка становится такой сексуальной, какой она всегда и была.
— А ты как думаешь?
— Ты уверен?
— Да.
— Спасибо, — я улыбаюсь и беру его лицо в ладони, затем наклоняюсь и целую.
— Хм... мне нужно сказать тебе кое-что еще. Мне следовало упомянуть об этом прошлой ночью, но, честно говоря, я совсем забыла об этом, поэтому прими, как факт.
— Что такое, малышка? Может мне стоит еще пойти пройтись? — он нервно хихикает.
Я вздрагиваю.
— Возможно.
— Что?
— Я не принимаю больше противозачаточные, и сейчас не период, когда может... Мы можем быть спокойны, хотя бы потому, что у меня только что закончились…
— Бери кошелек и что там тебе еще нужно, — он хлопает меня по заднице.
— Зачем?
— Мы едем туда, где дают скидки или где у тебя есть карточки на скидку.
— Хорошо. А зачем? — спрашиваю я еще раз.
— За презервативами.
— Но ..., — я затихаю и машу рукой, собираясь ему сказать о местной аптеке. Но прежде чем я произношу слово, он стреляет в меня взглядом «ты что издеваешься?».
— Кучу, Шарлотта… нам нужно купить уйму.
— Хорошо. Уйму, — соглашаюсь я, про себя молясь за Китти.
Глава 14
— Итак, где мой трусливый котяра? — орет мне Сиси, пока я нарезаю ломтиками апельсина для бейсбольной команды Брогана. Я оглянулась через плечо и вижу ее, а затем других супер стервозных задниц. Я молча благодарю про себя Господа, что трибуны в этом секторе еще не совсем заполнены.
— Мэдди, мне казалось, что ты капитан? — игриво спрашиваю я, затем поворачиваюсь назад к сестре. — Сиис, не все котяры трусливые?
— Хватит молоть чепуху! Я знаю, что ты была с ним прошлой ночью!
Если кто-то наблюдает за нами, при этом совершенно не зная нас самих, то могут вообразить себе достаточно многое, если учесть, что в руке у меня нож, которым я режу апельсины.
— Прости, Чарли, — говорит Джей из-за спин девушек.
— Не удивительно видеть тебя, замыкающим шествие, Джей! — рявкаю я на него.
— Но Чарли? — противным голосом кричит он, — ты хочешь, чтобы я замыкал шествие твоей задницы? — спрашивает он. Все смеются, кроме меня и Сиси, мы готовы продолжать рычать и дальше друг на друга. Но не совсем, мы просто боремся... боремся изо всех сил с этим ужасным смехом.
И я сдаюсь первая.
— Черт побери!
— Может ли ДМК получить от тебя ответ? — победно говорит Сиси. Собирательное выражение ДМК — другая мастурбирующая команда, дает свои результаты. Я возвращаюсь к нарезанию апельсинов.
— Да, он был со мной прошлой ночью. Мы помирились. Мы работаем над этим и другими вещами, поэтому, пожалуйста, не будь сволочью по отношению к нему.
— Я должна быть сволочью по отношению к нему.
— Почему? — с раздражением я взмахиваю ножом. Митч и я по-прежнему находимся на слишком зыбкой почве, но мы больше не нуждаемся ни в каком дерьме, которое может встать на пути к нашему счастью.
