Муж занервничал:
– А цветы он тебе с какой стати дал?
– Это не мне! Это Людке! Они на заднем сиденье лежали. Что ж мне, сверху на них садиться? Он мне их дал, чтобы я букет не помяла, когда в машину полезу! Каждый понимает в меру своей испорченности!
«Дашка далеко пойдет! – развеселилась Людмила. – Правильно, так их!»
Супруг совсем притих, с трудом переходя на уровне сознания из лагеря рогоносцев в лагерь беспочвенно приревновавших.
Выходя из машины, Люда поманила его пальцем:
– Можно тебя на минутку?
– Ну? – выглядел Вова растерянным и пришибленным.
– Я тут книгу пишу…
– Михайлова, честное слово, я уважаю твой талант, но сейчас не до этого! – Вова приложил руки к сердцу.
– …так вот я зарегистрировалась на сайте знакомств…
Володя обреченно замер, глаза забегали.
– …и такая интересная фотография пришла мне от одного симпатичного холостяка. Все бы ничего, только он почему-то на фоне вашей дачи…
– Чего ты хочешь?
– Чтобы ты поумнел. Читал в детстве рассказ «Все тайное становится явным»? Видимо, не читал. Заполни пробел в образовании. А перед Дашкой извинись, она такого хамства не заслужила.
– Все?
– А ты что хотел? Цветов мне купить в благодарность за консультацию? Спокойной ночи. Спасибочки, что подвезли.
Добрая фея, размахивая остатками лилий, гордо двинулась к подъезду. День рождения удался на славу.
Утром папаша язвительно усмехался и что-то изображал глазами.
– Чего? – не выдержала наконец мрачная Люда. – Это нервный тик или сказать что-то хочешь?
– По моим стопам пошла, доча! – радостно отозвался родитель. – Где валялась-то?
– Где надо.
– Оно, конечно, не мое дело, но костюмчик жалко. Мать говорит, что не отчистить теперь. Голова-то не болит?
– По голове меня не били, – огрызнулась Людмила.
– Неласковая ты выросла, – сокрушенно вздохнул Георгий Иванович. – Чураются тебя люди. Вон Кирюха пропал, не звонит даже.
– Папенька, скажи спасибо, что я твоего родственника пристроила.
– Он такой же мой, как и твой!
– Только я его в гости не приглашала!
– Так родным помогать надо, – отец назидательно погрозил пальцем. – Сегодня ты им, завтра они тебе.
– Конечно, мне обязательно пригодится их ответная благодарность, если я до Псковской области когда-нибудь доеду. Мне, кстати, Кирюха-то рассказал, с какой радости его в город понесло. Ты ж сам напился и им позвонил, в гости звал, кров и работу обещал. Хочешь об этом поговорить?
В ужасе оглянувшись на двери, Георгий Иванович зашептал:
– Ну, ладно! Кто старое помянет, тому глаз вон. Сейчас мать скандал закатит, тебе это надо?
– Тогда не лезь ко мне с воспитательными беседами. Опоздал уже, Макаренко! Выросла я.
– Как хоть Кирюха-то? – печально спросил Георгий Иванович. – Где он?
– У тетки живет хорошей. – Люде стало даже жалко бестолкового папаню. – Она аптекой заведует, получает нормально, на работу его обещала пристроить по специальности. Не волнуйся, не пропадет твой родственник.
За окном накрапывал мелкий противный дождь. Народ в транспорте терся друг об друга мокрыми спинами и тряс зонтами, норовя слить избытки воды в обувь к соседу.
«Осень жизни», – подумала Люда, и стало ей совсем кисло. Словно надкушенный вчера тридцать первый год был недозрелым лимоном.
Сотрудники слонялись по офису квелые после вчерашнего. Писем от Рэда снова не было. Люда посмотрела на колечко, пожала плечами и уставилась в окно.
– Людочка, приветик! – Ксюша выжидательно притихла. Судя по сладкому голоску, ей снова что-то было нужно.
– Не пугай, – напряглась Люда. – Я с твоим мужем больше объясняться не буду! У меня совесть чуть не сдохла в нечеловеческих муках.
– А как же чувство локтя?
– У меня, Ксюха, чувство есть, а локтя нет. Неудобно я себя чувствую, когда вру в глаза.
– Здрасьте, – всплеснула руками Оксана. – Тебе еще замуж выходить! Тренируйся на чужих пока, чтобы со своим не промахнуться. Опыт – великая вещь.
– Зубы не заговаривай, – Люда прищурилась. – Чего хотела? Поздороваться?
– Люд, посиди за меня после обеда… – просительно протянула Ксюша.
– О, деловой разговор пошел. А чего у нас после обеда? Очередной адюльтер?
– Ох ты, какие мы слова знаем, – хихикнула Оксана. – Нет, с мужем буду мосты налаживать. Спаси молодую семью!
– Только не это! – простонала Людмила. – Я вчера одну уже спасала, теперь коленки ободранные и костюм – на помойку только выкинуть.
Вместо того чтобы пожалеть или посочувствовать, Оксана начала хохотать так, что, похоже, забыла про цель звонка:
– Я сейчас умру! Это что – новая методика? Что же это за процесс такой был? Чтоб коленки и все остальное! Нет, не могу!
– Хорош веселиться, – обиделась Люда.
– Прости, прости, дорогая! Но я просто представила!
И секретарша снова залилась жизнерадостным смехом.
– Даже знать не хочу, что ты там представила, – Люда отмахнулась от ее смеха, как от мухи. – Молодежь нынче испорчена до безобразия!
– Только из уважения к твоей старости я заткнусь, – всхлипнула в последний раз Ксюша. – Ну, так как? Посидишь?
– Посижу. А что мне за это будет?
– Выпить? Закусить?
– Лучше натурой.
– Мужа не дам, и не проси, – хихикнула Оксана.
– Себе оставь. Бери официально отгул, чтобы мне потом его вернули.
– Не вопрос, – обрадовалась Ксюша. – Значит, с двух ты в приемной.
Сидеть в приемной Люда не любила. Тем более что, уходя, Ксюша вдруг вспомнила, что придет телефонист менять АТС.
– Мы так не договаривались! – заволновалась Люда. – Что мне с ним делать?
– Ничего. Когда АТС поставит, проверишь телефон, чтобы гудел, и акт подпишешь. У нас с ними никаких проблем. Если что не так, потом переделают. Это семейную жизнь наладить сложно, а проводки подпаять – раз плюнуть.
Только Людмила уселась писать нетленный шедевр, как заявился обещанный телефонист. Он был широкоплеч, улыбчив и скромен. Люда приосанилась, поймав его заинтересованно-стеснительный взгляд. Настроение чуть-чуть поднялось, как увядшая ромашка, спрыснутая дождем.
Парень был всем хорош, кроме того, что от него одуряющее пахло потом. То есть так сильно, что у Люды даже глаза начали слезиться. Сначала она отсела подальше, потом открыла двери в коридор. Помогало это мало. Доступ к окну был перекрыт телефонистом, приближаться к которому категорически не хотелось, а уж протискиваться мимо – тем более.
Бубельчук, заглянувший в приемную с кипой листочков, потянул носом, осуждающе глянул на Люду и быстро удалился, даже не испросив аудиенции.
