— Разрешите пригласить вас сегодня куда-нибудь потанцевать. Вы ведь любите музыку?
— Не всякую. На дискотеках очень шумно. — Она не сказала «нет».
— Давайте попробуем, если не понравится, то уйдем, — настаивал я.
— Хорошо, но я хочу заехать к себе, мне надо переодеться и принять лекарства.
— Отлично, а я пока закажу столик, — решительно закончил я обсуждение, чтобы не дать ей передумать.
Мы молча скользили по серпантину дороги вниз к огням Курмайера, зажатой узким ущельем деревушки, превращенной в модный курорт для таких, как я, желающих поддерживать неизменно высокий уровень адреналина в крови. В машине было жарко, и Лючия мило, по-домашнему размотала шарф, сняла перчатки, что-то искала в сумочке. Ее близость волновала меня надеждой, но я боялся дать волю мечтам, чтобы она не почувствовала это и не испугалась меня. Я сосредоточился на дороге и вскоре подвез ее к отелю. Не паркуясь, притормозил и сказал ей в спину, когда она покидала машину:
— Через час жду вас в холле.
Мне сигналили сзади. Я быстро тронулся, не дожидаясь ответа, заметил в зеркальце заднего вида, что она что-то крикнула вслед, но не остановился. Мне не нужен был отказ. Только выходя из машины у клуба, я обнаружил забытые Лючией на сиденье перчатки и чехол с дисками. Это была удача. Перчатки — повод настаивать на встрече, если она не захочет спуститься ко мне сегодня. А диски — дневник, который не запрещено читать даже по самым строгим правилам приличия. Музыка, которая обычно отгораживала ее от меня, может стать тем главным, что нас объединит на сегодняшний вечер. Ведь времени на то, чтобы привлечь ее внимание, у меня было в обрез. Пока Карло спал на плече у Монте-Бьянки, мне хотелось бы увидеть голову его жены у себя на плече. Но для этого нужно пробудить в ней интерес, симпатию, желание, и все это за один вечер. Недавно блюз послужил мне сводником, а на сегодняшний вечер я ждал помощи от попсы. С дисками Лючии в руке я вошел в клуб и потребовал диджея сегодняшней программы. С напором в лучших традициях «новых русских», к которым как-то притерпелись в Куршевеле, но еще не привыкли в этой деревушке, я предложил денег за то, чтобы звучала только любимая музыка моей любимой. Он пытался посчитать, сколько стоит заказать треки, да сколько их будет, но я прервал его вычисления, удвоив, сумму.
— Но другие гости тоже могут заказывать, — хотел он сохранить хоть какую-то независимость.
Я округлил сумму и, отсчитывая ему деньги, твердо подытожил:
— Сегодня всю музыку заказываю я, до тех пор, пока не уйду.
Он наконец понял, и мы принялись обсуждать последовательность треков.
— Неплохая идея заменить беседу с малознакомым человеком танцами под хорошо знакомую музыку, — одобрительно прокомментировал адвокат и улыбнулся: — Судя по дальнейшим событиям, вечер удался?
— Атмосфера была непринужденная. Лючия сначала помалкивала, потом призналась, что ей давно хотелось потанцевать, но Карло считает это пустой тратой времени и не любит шума.
— Здесь не так уж шумно! — прокричал я, соревнуясь в силе голоса с Паффом Дедди.
Она собрала в хвост свои тяжелые каштановые волосы и посмотрела на меня с недоумением. Я чувствовал, что ей уже хочется танцевать, но не стал торопиться. По моему плану мы должны были выйти на танцпол не раньше, чем зазвучит резкий, но такой страстный голос Кристины Агилеры. А пока я играл роль холодноватого зануды, эдакого друга ее мужа. Она скучала и поглядывала по сторонам. Я испугался, что Лючия может встретить кого-нибудь из знакомых и уйти от меня. Но тут раздались долгожданные такты песенки «Леди Мармелад», и я лениво, с равнодушным видом поднялся, протянул руку моей даме. Она удовлетворенно кивнула и медленно двинулась вниз на площадку, подбирая свои шаги под ритм музыки. Танцующих было немного, Лючия свободно двигалась, чуть улыбаясь. Я поймал ее ритм, и наш танец стал парным. Песня закончилась, но я даже не попытался вернуться к столику. Ритм зажег мою партнершу, и не в моих планах было тушить этот огонь. Я танцевал, сначала вторя ей, откликаясь на призывы, потом постепенно перехватил инициативу и стал вести, кружить и исподволь подчинять ее себе. Не так давно я танцевал другой танец, с другой женщиной, в другом городе, но ни грусти, ни сожаления не испытывал. Все, то было, как бы, не со мной, и как бы на другой планете. Лючия пыталась сопротивляться, хотела отстоять свою свободу, но противостоять музыке и мне ей удавалось все хуже. Когда зазвучала Пинк с взрывной композицией «Get the party started», создававшей успешный старт моей победе, она блаженно улыбнулась и послушно закружилась, подчиняясь моим рукам, моему телу. Я обнимал ее, касался рук, талии уже не как вор, а как собственник. Мы иногда возвращались за столик перевести дух, но вскоре спешили обратно.
В танце мы признались друг другу во многом, хотя слов между нами не было сказано никаких. Когда я подвез ее уже под утро к отелю, она сама склонилась к моему плечу, как бы, не желая расставаться. Я поцеловал ее впервые за весь вечер. Мой поцелуй предлагал ей все. Все, что могла дать моя страсть. В ее губах, участившемся дыхании, руках, обвивших мою шею, было полное согласие. Мы как два сообщника должны были договориться только о деталях.
— Скоро утро, включат подъемник, и он приедет, — сказала она, отвечая на мой вопросительный взгляд в сторону ее отеля.
— Тогда поднимайся, собери свои вещи, возьми машину и жди меня в Аосте.
— А ты? — спросила она, и мое сердце ликующе дрогнуло, ведь она не спросила: «А он?»
— Я поеду на склон, проверю, все ли в порядке с ним, и скажу, что тебе срочно пришлось уехать. Подскажи куда? — попросил я.
— Не знаю, может быть, к сестре? Но что она будет ему говорить? — испугалась за сестру Лючия.
— Ты просто позвони ей и скажи, что едешь. Она, то же самое повторит Карло. Я думаю, что он будет ждать тебя у нее, — рассчитал я.
— А потом? — насторожилась женщина.
— А потом я буду любить тебя так долго, как ты захочешь. — И в подтверждение этих слов поцеловал ее со всей страстью истомившегося мужчины.
— Неужели Карло поверил вам? — удивился Берти, услышав эту версию.
Не обращая внимания на ехидный вопрос слушателя, Лобанов продолжил рассказ:
— Я встретил его, выйдя из кабины фуникулера, сделавшего первый рейс наверх. Мы столкнулись в дверях, он входил, чтобы спуститься. Я сухо сообщил об отъезде Лючии. Он ничем не выдал своего удивления и, кивнув мне на прощание, поехал вниз, а я двинулся к подъемникам.
— Для отвода глаз или кататься? — ехидно уточнил Витторио.
— Гора меня не занимала, — подтвердил Анатолий. — У меня была на примете другая вершина, которую хотелось покорить. Через час я уже ехал от белокурой красотки Монте-Бьянки к прекрасной шатенке Лючии. Такая замена меня устраивала.
