— Даш, — позвал он, входя в кухню, — у нас все в порядке?
Даша сдула с глаз непослушную прядь, потому что руки у нее были в фарше.
— А почему ты спрашиваешь? Сомневаешься в моих кулинарных талантах?
— Я в тебе вообще не сомневаюсь. — Он поцеловал ее в мягкую щеку. — А что это будет?
— Котлеты. Бухин, ты любишь котлеты?
— Я тебя люблю. Даш, ну чего ты в такую рань затеяла… А с чем котлеты?
— Котлеты с мясом, — важно ответила Дашка. — Или ты вегетарианец?
— Боже упаси, — заверил ее любимый. — Картошки начистить или салатик приготовить?
— Можешь салатик приготовить. Я вчера огурцов свежих купила и пучок редиски.
— Даш, а может, огурцы с редиской на вечер оставим?
— Не жадничай. Вечером я еще принесу. Нам одна тетка с овощной фабрики прямо на работу носит. Дешевле, чем на базаре. Ты завтракать всегда должен хорошо, — заметила она строгим учительским тоном, — ты же на весь день уходишь! А то утром чай, в обед — тоже чай…
Старший лейтенант Бухин даже умилился, так что внутри что-то стеснилось и подозрительно защекотало в носу. Бабушка дома также кормила его горячим завтраком и говорила примерно то же самое, что сейчас Даша, но почему-то дома его это не трогало.
— Здорово, — проговорил он, не зная, каким еще словом выразить нахлынувшие на него чувства. И тут же вспомнил стихи. — Даш, а… ты на меня не обиделась? — спросил он осторожно.
— За что?! Ой, стреляется! — Она вытерла со щеки каплю раскаленного жира.
— Дай поцелую… Откуда я знаю, за что, Даш. Ты стихи написала такие грустные…
— А… — Даша ловко пристроила котлету на сковородку. — Ой, Саш, у меня веселых стихов и не бывает… А это и вообще не мое…
— Как не твое? — удивился Саша. — В каком смысле?
— Ну, в смысле, что мы осенью с бухгалтершей нашей в парке гуляли. Ее как раз парень бросил, и она мне рассказывала. А вчера вспомнила, как раз настроение было, и я увидела… как бы ее глазами, понимаешь? Ой, подгорели! Нет, в самый раз… Саш, соль мне передай, картошку уже пора посолить… Со мной часто бывает, — продолжила она, — я как будто становлюсь другим человеком — вижу и чувствую, как он. С тобой такого никогда не бывает?
— Не знаю. — Он пожал плечами. — Даш, огурцы кружочками резать или кубиками?
— Сначала вдоль, а потом поперек. Полукружочками, значит.
— Иногда я пытаюсь влезть в шкуру другого человека… Чтобы понять его логику.
— Это когда ты преступников ловишь? — живо заинтересовалась Даша. — Так, котлетки готовы. Две сейчас съешь, а две на работу возьмешь. Ой, Сань, на меня хлеб не режь, пожалуйста.
— Это еще почему? — строго вопросил ее будущий муж.
— Ну, я и так толстая, — печально пояснила Даша, — а если еще и хлеб с картошкой есть буду…
— Дашка, ты совсем не толстая. — Он нежно ее обнял и поцеловал куда-то в район уха. — Даш, ты не придумывай, пожалуйста. Ты очень красивая. Очень-очень. И я тебя очень люблю.
— Саш, давай завтракать, а то ты на работу опоздаешь, — сказала она, усугубляя положение, при котором лейтенант Бухин рисковал уж точно опоздать на работу. Правда, времени впереди было довольно много, но, если Дашка будет так к нему прижиматься… — Саня! Картошка горит!
— Чуть-чуть только. Как печеная будет, с дымком.
— Это уже вторая, — расстроилась Даша. — Что я Катерине скажу? Всю посуду ей испортила…
— Я приду вечером и отчищу. Самую малость прихватило. Ничего, Катька — свой парень…
— Саш, а у Катерины есть кто-нибудь?
— Не знаю, — он пожал плечами, — кажется, никого. Она вообще после того случая, по-моему…
— Какого случая? — Даша навострила уши.
— Ну, Даш, это не мой секрет, — спохватился он.
— Саш, ну какие от меня могут быть секреты! — рассердилась Дашка. — Рассказывай, какой у вашей Скрипковской скелет в шкафу. Что, у нее с кем-то из ваших неудачный роман был?
— Даш, это не мой секрет, — серьезно повторил Саша. — И у нас, кроме меня, никто не знает. И Катерина не знает, что я знаю.
— Саш, я тебе обещаю… Если ты не скажешь, то я целый день буду мучиться. И стихи грустные писать. Если бы не я, то вы бы и не знали, что в городе орудуют такие страшные преступники! — следуя неизвестно какой логике, заявила она, и ее ярко-голубые глаза сверкнули.
— Даш, только я тебя предупреждаю — никому. Даже Ольге.
— Я тебе клянусь! — серьезно сказала она, прижимая руки к груди.
— Дело в этой самой квартире, в которой мы сейчас живем.
— Квартира хорошая, — согласилась Даша. — Большая.
— Пока училась, она ее сдавала, потому что они только вдвоем с матерью, сама понимаешь, жить на что-то было нужно. Но перед дипломом она сюда переехала, может, чтобы спокойнее было. И пригласила однокурсников на день рождения. А в ее группе один парень был… Ну, нравился он ей очень, а она ему — нет. Он на нее никогда внимания не обращал. А после дня рождения вдруг обратил. По полной программе. Цветы, провожания. Бурный роман. И сделал ей предложение. Сам откуда-то из райцентра, очень хотел в городе остаться…
— Вот подлец! И что, Катя за него замуж вышла?
— До свадьбы дело не дошло, хотя они уже заявление подали. Она у него какой-то конспект забыла, прибежала в общежитие поздно вечером, тут же буквально пять минут… А он там с другой. Он жениться хотел по расчету, чтобы в городе остаться и квартиру потом поделить…
— Бедная, бедная, — расстроилась Даша. — Как она только все это пережила?
— Она, по-моему, до сих пор переживает. А ты почему не ешь? — спохватился он.
— Ну как я могу теперь есть, — тоненьким голоском заявила Даша, и по щекам ее потекли слезы. — Бедная, бедная Катерина! А я еще две кастрюли ей спалила!
— Даш, я тебя очень прошу. Мне эту историю Катькин однокурсник рассказал, с которым я как-то пересекся, и, кроме меня, этого никто не знает. Грязная история, и Катерина… Даш, ну что ты плачешь! Дашунь! Ну как я теперь на работу пойду и оставлю тебя в таком виде, а? — И Саша Бухин изо всех сил прижал к себе плачущую Дашу Серегину. Ближе ее у него не было человека.
* * *
— Рома, ну иди, разнюхайся, что ли, — донесся до него раздраженный голос. — Ты спишь прямо на ходу! Ты все понял, что я тебе говорила?
— Я тебя когда-нибудь подводил? — многозначительно заметил он.
Он очень берег свое здоровье, поэтому не курил, почти не пил, а уж наркотики… Но делал вид, будто постоянно нуждается в подпитке. Во-первых, несколько его постоянных клиенток, оставшихся еще с прежних времен, крепко сидели на коксе, и он не мог не доставить им этого маленького удовольствия, тем более за Линин счет. Во-вторых, кокаин был недешев и взамен белого порошка он получал деньги. А в-третьих, пусть Эвелина думает, что это та самая ниточка, которой она его накрепко привязала, а на самом деле…
