class="p1">– Ма-а-акс! – хохочу, представив, какое в этот момент у него довольное выражение на лице. – Все, я бросаю трубку!
– Бросишь меня одного?
– Вряд ли с твоим штатом работников ты останешься один.
– Но, детка…
– Все-е-е-е… Мася, – ухмыляюсь, припоминая как дочурки Лии и Артема зовут моего Гаевского. Моего… Кати, да в тебе просыпается собственница!
– Мася, значит? Можно это повторить чуть позже, когда мы окажемся в одной кровати и…
– Все! Пока! До вечера!
И под возбудающий смех любимого негодяя бросаю трубку. Тем более в приемной слышу шаги. Не время эротических фантазий, работу никто не отменял.
* * *
После совещания беру такси и еду в клуб, необходимо подписать кое-какие бумаги, а оттуда заскочить на съемную квартиру, с которой я на днях наконец-то перевезла почти все вещи в квартиру Гаевского. Осталось забрать только Бармалея, который в одиночестве, без своей хозяйки уже наверняка истосковался.
Стоит только переступить порог, рыжее чудо буквально сносит с ног, помахивая хвостом и громко “высказывая” все, что обо мне думает.
– Привет, моя рыжая мордашка, – подхватываю на руки любимую животинку и зацеловываю до возмущенного «мяу», отпускаю рвущегося из рук Бармалея. Отправляюсь на поиски сумки-переноски, что должна валяться где-то в кладовке.
Пока разбиралась, мобильный проснулся. Засветился экран, сообщая о пришедшем СМС. Наверное, Макс все никак не может успокоиться.
Неугомонный, милый, жуткий собственник. Как мы будем жить дальше, не представляю, я уже за рабочий день успеваю так по нему соскучиться, что вечерами иногда ощущаю себя его хвостиком, который таскается по квартире следом. Макс работать с ноутбуков в гостиную? Я рядом, усаживаюсь под боком на диване и как только не извращаюсь, отвлекая его от важных бумажек. В итоге он сдается и… И. Макс на кухню, готовить, его верное и послушное – принеси-подай-Кати – крутится рядом. Макс в ванную? Угадайте, кто плетется туда за ним? Правильно.
С улыбкой от уха до уха достаю мобильный и открываю новое сообщение. Только вот это совсем не Макс. Номер незнакомый и даже сочетание цифр нигде не всплывает в сознании. Странно, может, кто-то из клиентов?
Вообще не в новинку отвечать на звонки незнакомых абонентов, но именно сейчас отчего-то внутри проснулось дурное предчувствие. Не знаю, как это объяснить, просто страшная уверенность, что именно с этого момента что-то пойдет не так.
Нажимаю «прочитать», и в диалоговом окне, долго прогружаясь, появляется… фото. Да не одно.
Дышать становится тяжело, а сумка-переноска из ослабевших рук с оглушительным грохотом падает мне под ноги. Хватаюсь рукой за горло, к которому подкатил ком, и не сразу поняла, что картинка перед глазами размыта, а по щекам катятся слезы. Предательске, горькие слезы…
Как он мог? КАК?!
Доверилась, открыла сердце, впустила этого гада-бабника! И вот, получи и распишись, дура! Доигралась в сказку?
Не пойму, что за херня происходит! Время десять часов, а Кати нет дома, и трубку она не берет. Не могла же она куда-то пойти и не сказать мне об этом. Просил же, столько раз просил хотя бы предупредить, если у нее появятся планы без меня, но нет.
Хотя отчего-то внутри грызет сомнение. Нет, она бы молча не ушла. Что-то случилось.
Снова набираю и опять гудки.
Просыпается паника и страх. Фантазия тут же подкидывает самые мерзкие и отвратительные картинки, а руки сжимаются в кулаки.
Собираюсь и, не думая, еду к ней на квартиру. Где-то же она должна быть? Паркуюсь абы как и почти бегам лечу на нужный этаж. Стучу, звоню, снова набираю ее номер на мобильном, но в ответ тишина. Час, два, я обзвонил всех общих знакомых, меряя шагами лестничную площадку, обзвонил ее клиентов, кого знал лично или хотя бы был знаком через кого-то – тишина.
Твою мать!
Может ли сердце остановиться из-за страха за человека? Может ли парализовать из-за паники? Сижу в машине и уже докуриваю очередную пачку сигарет, когда на мобильном наконец-то высвечивается ее фото. Подскакиваю, как ужаленный, и практически ору в трубку:
– Где ты?
В ответ тишина и всхлип.
– Кати, детка?
– Как ты мог, Макс? – тихое и сдавленное, сразу понятно по голосу, что она плачет.
– О чем ты, Кати? Где ты, скажи, я приеду и заберу тебя.
– Не надо приезжать, я не хочу тебя видеть, – нарочито спокойным голосом отвечают мне, а внутри все разрывается.
– Что произошло? – выдыхаю, абсолютно не понимая, что происходит. Еще днем все было просто замечательно, мы смеялись, шутили, строили планы на вечер, мы, черт побери, собирались смотреть ремонт в нашем новом доме! В нашем доме! Не в моем, а в нашем. И что произошло за то время с последнего разговора?
– Я знаю, что ты был у Кристины, – звучит, словно гром среди ясного неба. Клянусь, ударь меня в этот момент молния, я не был бы так ошарашен, как после слов Кати.
– Что?! – переспрашиваю и морщусь, как от удара, от очередного ее всхлипа.
– Я видела фото, Макс.
– Чушь. Бред! – выпаливаю, поглядывая на темные окна ее бывшей квартиры. – Кати, детка, я клянусь тебе, что не был ни с кем, пока жил с тобой. Какие фото, о чем ты вообще…
– Не надо отпираться! – вскрикивает и шмыгает носом девушка. Голос дрожит, то и дело сорвется в истерику. – Не надо. Хватит.
– Я не отпираюсь!
– Ты сидел с ней в баре, в отеле загородного клуба, Макс!!! – рычит на меня собеседница, а у меня внутри все стремительно покрывается ледяной коркой. Вот же стерва, Кристина. Тварь! Редкостная сука. Разыграла все, как по нотам. Мне выдала порцию снимков ее и Ромки, а сама… пришибу. Найду и пришибу, скотину!
– Так, – потираю переносицу, пытаясь успокоить нервную дробь сердца. По тонкой, мать ее грани, пошли. – Успокойся, слышишь. Эти фотографии, Кати, это не то…
– И ты был с ней в номере! В том же, тварь ты такая, Гаевский, номере, что мы сняли в вечер приема! – кричит в трубку Кати на разрыв связок просто. А меня как будто по голове шарахнули.
Какой, сука, номер!
– Кати… – не верю. Не верю, что она поверила каким-то сраным фотографиям, а не мне. Неужели так сложно верить МНЕ!
– Там есть даты, Макс. Ты божился, что я у тебя одна.
– Но так оно и есть! Ты слышишь меня?! – кричу в трубку, а изнутри разрывает обида, сука, сколько я делал и делаю, и все равно я остался дерьмом. И все равно она мне не поверила. – Я ни разу, ни
