— Тогда слушай и не перебивай…
Через полчаса Громова собралась уходить. Сегодня она узнала все. Она боролась с противоречивыми чувствами. Нет, не осуждала Елену, но все же не до конца понимала ее.
— Как же тебе было трудно… — Громова нахмурилась. — На самом деле тебе никто не мог помочь.
— Я знаю. — Елена рада, что решилась облегчить душу. — Хотела прожить красиво, а получилось дешево и банально.
— Ты не сказала главного… — Майка была взволнована. — Мы выбираем путь, грешим, несем наказание. Обвиняем в своих неудачах кого угодно, только не себя.
— Зачем ты мне все это говоришь? — Оказалось, не так-то легко быть понятой. — Ты осуждаешь меня?
— Ну что ты… Просто… Знаешь, у тебя могла быть совсем другая жизнь, — Майя не хотела обидеть подругу, но этот вывод напрашивался сам собой. — Ты никогда не думала о том, что ты сама выбрала такую судьбу, такой путь?
— Разумеется, думала… Только у меня не хватило сил что-либо изменить.
Всю свою жизнь Деревская боролась с ветряными мельницами. В самом начале это был протест против материнского диктата, попытка взять на себя ответственность, а потом Елена решила изменить мир. Ничего не вышло, и она сдалась. Господи, как же она несчастна! Вокруг нее всегда был праздник, но она никогда не оказывалась в числе приглашенных. И прожила пустую жизнь. Неужели так заметно? Наверное, так, если даже Майя деликатно намекает на это.
— Жизнь продолжается, Лена. Ты должна идти дальше.
— Ты презираешь меня?
— Не говори глупостей. Я с тобой.
— Спасибо.
— Если не возражаешь, сменим тему. — Громова улыбнулась.
— Да, конечно. — Елена подняла крышку кастрюли, в которой варился борщ. Деревская не хотела, чтобы подруга заметила, что она снова на грани слез.
— Пахнет аппетитно, — шумно втягивая носом воздух, заметила Майя.
— Стараюсь.
— Ленка, у тебя все получится. Что было, то было. Что будет, то будет.
— Будь что будет…
— Теперь ты снова дома, а я… Я пойду?
— Останься. Коля приедет, и мы сядем за стол… — Повернувшись, Елена улыбнулась. — Побудь со мной, пока он не вернется. А потом пообедаем.
— Хорошо, я останусь.
Теперь, когда Николай приехал и получил свою порцию радости, Майя могла спокойно идти домой. Этот обед должен пройти в семейном кругу.
— Готовность номер один! — крикнула Елена из кухни. Это означало, что обед готов.
— Поверить не могу! — Николай не скрывал радости.
— Вот видишь! — Майя кивнула в сторону кухни. — Она возвращается.
— Спасибо вам. — Николай закрыл за соседкой дверь и обернулся к домашним: — Мою руки и иду.
В ванной он прижимался лбом к холодному кафелю. Ему нужно было прийти в себя. Он был взволнован. Николай долго мыл руки. Он знал, что его ждут, но ничего не мог с собой поделать. Сейчас они снова сядут за стол. Как прежде. Хотя никогда уже не будет как прежде. Отец не сядет во главе стола. Этого больше не будет никогда.
Мысль колючим комом встала в горле. Николай заплакал, впервые после смерти отца. Открыл воду в кране посильнее и, злясь на самого себя, умылся, всхлипывая и беззвучно шевеля губами. Боль нашла выход. Наконец впервые за долгое время он мог не притворяться. Николай думал, что за ним никто не наблюдает. Он ошибся.
Филипп и Арсений уже сидели за столом. Заждавшись Николая, Елена решила снова позвать его. Услышав шум воды, направилась в ванную. Заходить не стала. Через неплотно закрытую дверь увидела, как плачет ее старший сын. Ей захотелось обнять его, облегчить его боль. Но в то же время Елена поняла, что сейчас ему не это нужно. Он хотел побыть один на один со своими слезами, выплакать боль.
Елена вернулась на кухню.
— Где Колька? — Фил нетерпеливо потер руки. — Мы его ждем.
— Где наш Коля? — Улыбнулся Арсений. — Я не буду начинать без него.
Елена потрепала сына по волосам, вспоминая, как по выходным дети не хотели приступать к еде, пока отец не сядет во главе стола. Теперь Николай старший, главный мужчина в их семье. Все ждут его.
— Совершенно с вами согласна, Сенька, — тихо говорит Елена. — Подождем. Он сейчас присоединится к нам.
— Он так долго моет руки, — заметил Филипп, прислушиваясь к шуму воды.
— Он все делает правильно, — ответила Елена, разливая по тарелкам аппетитно пахнущий борщ. — Запомните, дети, теперь Коля — старший в семье. Пришло нелегкое время. Мы должны быть вместе. Один кулак, понимаете?
— Мам, а ты больше не будешь молча лежать на кровати? — Голос Арсения дрожал от волнения.
— Не буду, — твердо пообещала Елена и нервно провела ладонью по волосам.
— Приятного всем аппетита, — раздался за ее спиной голос Николая. Он увидел, что никто не притронулся к еде, и обвел присутствующих тревожным взглядом.
— Не начинаем, тебя ждем, — объяснил Арсений.
— Без тебя никак, сынок. — Елена показала ему на стул во главе стола. — Присаживайся.
— Спасибо. — Он сел, положил свою ладонь поверх ее руки. Их взгляды были красноречивее любых слов.
— Тебе спасибо, — ответила Елена.
— Как вкусно пахнет! — заметил Коля.
— Старалась… Да, вот еще что. Аптечку верните на место, — неожиданно потребовала Елена. Николай покраснел, а она улыбнулась. — Я выбралась на этот свет не для того, чтобы делать глупости. Сегодня у меня болела голова, и я не смогла найти анальгин.
— Хорошо, мам.
Николай снова пожал ее прохладную руку. Он чувствовал себя победителем. Наверное, каждый из них в этот день мог праздновать победу. Теперь можно было снова смотреть в будущее. Хотя… Никто ни о чем таком не думал. Всем было хорошо в этом теплом, уютном настоящем.
Жаннет была в ярости. Девчонка совсем зарвалась. Нужно устроить ей головомойку из разряда тех, которые надолго отбивают охоту портить хозяйке настроение. Меряя тяжелыми шагами кабинет, Жаннет поглядывала на часы: через двадцать минут ее выход, а где она, эта чертова Анна? Сегодня в зале слишком много влиятельных людей. Пусть только придет, стерва, пусть выступит, а потом получит сполна! За все получит. Возомнила себя суперзвездой, почувствовала свою значимость. Сама бы вряд ли догадалась, так Жаннет помогла.
— Теперь жри, хоть подавись! — В сердцах выругавшись, Жаннет снова посмотрела на часы.
В зале собралась публика, которой нужна Анна. За последние полгода популярность «Рандеву» выросла. Доходы Жаннет увеличились, клиентура расширилась. И причина тому — белокурая Пантера, которая завораживает публику своей красотой и грацией. Мужчины назвали ее так, и Жаннет согласилась. Здесь у каждой девушки свое сценическое имя. Анне с ее грацией нельзя было придумать ничего лучшего, чем Пантера. Мужчины в восторге от нее. Жаннет недоумевала: и что они в ней находят?
