— И что?
— И ничего. Хотелось бы мне знать, каково это — быть Иззи. Что чувствуешь, когда тебя так любят. Ты заботишься о ней, все время о ней говоришь, гордишься всеми ее успехами, а эта история с Николой показала, как ты страшишься ее потерять. Она для тебя значит все. Не просто потому, что вы муж и жена — а потому, что вы одно целое. — Она обрывает себя. — Что-то я разболталась… хотела только сказать, что, хоть я и люблю Линдена всем сердцем, но знаю: он никогда не будет смотреть на меня так, как ты смотришь на Иззи. Не потому, что он плохой человек, или я ему не нравлюсь. Просто вряд ли он понимает, что это такое — любовь. — Она смотрит на часы. — Ладно, я тебя совсем заболтала. Беги, а то опоздаешь.
— И то верно, — отвечаю я.
Мы говорим «до свидания» уборщице, вместе выходим из кабинета и ждем на площадке. Наконец приходит лифт: в нем — две журналистки из «Метродома» и редактор «Fashionista», поглощенные беседой. Мы с Фрэн молчим, вслушиваемся в обрывки болтовни о парикмахерах, парнях и прошлой серии «Элли Макбил» — и улыбаемся.
Как только я выхожу на Оксфорд-стрит, начинает накрапывать дождь. Я ускоряю шаг, на ходу стараясь привести себя в праздничное расположение духа. Сегодня вечер Иззи, думаю я. Не стоит портить ей праздник мрачной физиономией. Пусть порадуется — она это заслужила. Я готов даже, если потребуется, по просьбе ее коллег снова изобразить Доктора Разбитых Сердец. Лишь бы она была счастлива.
Войдя в ресторан, первым делом отыскиваю взглядом Иззи и ее подруг — но их не вижу. Зал, освещенный свечами на столиках, забит щебечущими парочками. Иззи никогда никуда не опаздывает, и я уже начинаю побаиваться, не ошибся ли временем и местом или, того хуже, не стряслось ли с ней чего. Подойдя к метрдотелю, говорю, что должен был встретиться здесь со своей женой, что столик заказан на семерых на фамилию Хардинг. Метрдотель долго скользит пальцем по книге заказов.
— Хардинг уже здесь, — говорит она наконец. — Только столик не на семерых, а на шестерых. Я в ужасе. Неужели все-таки ошибся временем? Иззи меня убьет.
— Вам показать столик?
Я покорно вздыхаю, и метрдотель ведет меня через весь зал к столику в дальнем углу. Теперь понятно, почему я не разглядел Иззи. Я искал взглядом большую компанию женщин — а Иззи не в большой компании. Но и не одна. Рядом с ней сидит Никола.
Иззи встает мне навстречу, обнимает меня и целует. И Никола тоже.
— Нам с Иззи столько всего надо тебе рассказать! — задыхаясь от восторга, выпаливает она.
— Ничего не понимаю! — ошарашенно бормочу я.
— Я решила, — говорит Иззи, глядя мне прямо в глаза, — что настало время со всем этим покончить. Я устала злиться, устала жалеть себя, устала скучать по тебе. И еще — очень хотела познакомиться с Николой. Так что я позвонила ей на прошлой неделе — если помнишь, на обороте фотографии был номер ее телефона — и встретилась с ней и с ее матерью. Мы прекрасно поладили, и я пригласила Николу поужинать с нами обоими. Она согласилась, и мы решили прийти заранее — прежде чем разговаривать с тобой, нам надо было многое обсудить друг с другом. Так что, дорогой, никакой корпоративной вечеринки не будет.
— Иззи такая замечательная! — восклицает Никола. — Ты представляешь, ей стоит позвонить в косметическую фирму — и ей тут же присылают бесплатную косметику, сколько захочет! — Но тут же краснеет и поправляет себя: — Нет-нет, Иззи не поэтому замечательная, а просто… просто потому что замечательная!
— Спасибо, Никола, — улыбается Иззи. — Бесплатный флакончик «Гуччи Энвай», считай, уже твой. — Она поворачивается ко мне. — Не понимаю, почему я раньше этого не сделала. Все оказалось так просто — достаточно встретиться лицом к лицу… Ведь Николу невозможно не любить. Просто невозможно. Дейв, ты должен гордиться своей дочерью.
— Я и горжусь, — отвечаю я. — Безмерно горжусь вами обеими.
И Иззи снова меня целует. А потом мы чинно рассаживаемся вокруг стола, официант приносит меню, открывает бутылку вина, и начинается наш самый первый ужин втроем.
Американский телесериал.
Перевод С. Боброва и M. Богословской.
