– Это последствие сотрясения мозга, – тихо сказала Стиви, глядя на Брюса. – Все должно пройти.
– Да, ты мне говорила.
Брюс подошел к Хлое, погладил ее руку и сел рядом с постелью. Обращаясь к Дереку, он сказал:
– Может, почитаешь нам что-нибудь, дружище? Своим волшебным голосом ты мог бы читать телефонную книгу, а слушатели боялись бы пошевелиться, чтобы не проронить ни звука.
Дерек усмехнулся.
– Спасибо за добрые слова, Брюс. Я как раз декламировал Байрона перед твоим приходом. Подожди, я выберу что-нибудь подходящее. Или хочешь попросить что-то конкретное?
Брюс кивнул.
– Ты знаешь, как мне нравятся трагедии Шекспира, но это здесь некстати.
– Почему бы тебе не почитать сонеты? – предложила Стиви. – Они не так трагичны. В конце концов, важен только звук твоего голоса, а не слова, которые ты произносишь. Ты ведь знаешь, как Хлоя ценит твою игру.
В этот же день, после обеда, в больницу приехали близнецы. Они спешили узнать о состоянии Хлои и хотели сменить Стиви, Дерека и Брюса, чтобы дать им возможность отдохнуть.
Гидеон и Майлс только что вернулись из Лондона с похорон Тамары. Майлс подробно рассказал Стиви о траурной церемонии и добавил:
– Найгел держится, несмотря ни на что. Дети тоже в порядке.
Стиви плакала, слушая сына. Смерть Тамары казалась ей такой ужасной и бессмысленной. Но Стиви быстро овладела собой. Ее главная задача сейчас – спасти Хлою. Она должна быть сильной. Она не имеет права поддаваться горю.
Майлс поцеловал ее в щеку и предложил:
– Ма, тебе нужно пойти пройтись. Подышать воздухом, просто посмотреть по сторонам. Ты будешь чувствовать себя намного лучше, даже если просто пройдешься по городу.
– И ты должна поесть, – включился Дерек.
– Давайте все вместе пойдем в «Квинс», – предложил Брюс. – Дерек, дружище, тебе это тоже не помешает. Ты здесь уже целый день.
– Спасибо, Брюс, но я не смогу к вам присоединиться. Мне нужно вернуться в Лондон пятичасовым поездом. Завтра у меня встреча с режиссером, который ставит «Лев зимой». Мне нужно непременно на ней быть. – Дерек повернулся к Стиви и добавил: – Мама завтра приедет сюда, чтобы побыть с тобой, дорогая.
– Дерек, проведите вместе эти выходные в Лондоне, – предложила Стиви. – Я справлюсь сама. Здесь Брюс и мальчики. Пусть мама отдохнет немного.
– И Ленор завтра приедет, – поддержал Стиви Гидеон.
– Ты же знаешь свою мать, Стиви, – ответил Дерек. – Боюсь, что Блер на это не согласится. Она хочет быть рядом с тобой и с Хлоей. Да ты и сама это понимаешь. Ну что ж, пойдем? Идете в «Квинс»? А мне нужно еще упаковать вещи.
Стиви с недоумением подняла глаза на Брюса. Он не спускал с невестки пристального, изучающего взгляда. Стиви поставила чашку на столик и спросила:
– Почему вы так смотрите, Брюс? Что-нибудь не так?
Он покачал головой, но продолжал задумчиво изучать ее лицо. Наконец он сказал:
– Стиви, мне нужно с тобой поговорить.
Брюс замолчал и отвел взгляд. Казалось, он колеблется.
– Я слушаю вас, Брюс. Что-то еще случилось?
– Случилось, только давно… Девятнадцать лет назад…
Он закашлялся.
– Я никогда не смел напоминать тебе об этом, у меня не хватало мужества, хотя порой мне так мучительно хотелось это сделать. Чувствовал, что некоторые вещи лучше оставить невысказанными… Но в последнее время мне просто необходимо задать тебе этот вопрос.
Стиви молча сидела на краешке стула с напряженным лицом.
Брюс снова откашлялся, наклонился к ней и тихо спросил:
– Ведь она моя дочь? Хлоя – моя дочь?
На лице Стиви не дрогнул ни один мускул. Она продолжала не мигая, в упор смотреть на Брюса. И молчала.
Брюс продолжал тем же низким напряженным голосом:
– То, что я сделал, Стиви, это непростительно. Я не понимал, что делаю. На меня что-то нашло тогда в Амстердаме, когда мы приехали покупать бриллианты. Я никогда не прощу себе этого. И никогда не забуду. Я знаю, что для моего поведения не может быть никаких извинений. Я воспользовался твоей беспомощностью… беззащитностью… Я тебя заставил той ночью…
«Не заставил, а изнасиловал», – с горечью подумала Стиви. Но вслух она этого не сказала. Она продолжала молчать.
Молчание Стиви пугало Брюса. Он сказал шепотом:
– Я так любил ее. Мою Хлою. Мою дочь.
– Хлоя не ваша дочь, Брюс, – наконец сказала Стиви спокойным, жестким голосом.
Брюс, потрясенный, недоверчиво уставился на нее, хватая ртом воздух.
– Ты просто не хочешь мне сказать! Она моя дочь! Я все подсчитал: время, даты. Я только думал, что она родилась немного раньше срока.
– Нет, Брюс. Тогда, в Амстердаме, я была уже беременна, когда вы… Я была на восьмой неделе. Хлоя родилась чуть позже назначенного срока. На две недели. Доктор сказал мне, что я беременна, до моего отъезда в Амстердам.
– Значит, не я отец Хлои? – спросил Брюс дрожащим голосом, который прозвучал неожиданно жалобно.
– Нет, вы не отец Хлои. Мне никогда и в голову не приходило, что вы считаете себя ее отцом. Я думала, что вы хорошо относитесь к Хлое, потому что приняли меня и благодарны за мою работу в «Джардин».
Брюс в отчаянии качал головой.
– Все эти годы я не мог себе простить. Порой чувство вины было таким острым, что я боялся смотреть тебе в глаза. Мне было чудовищно стыдно. Поступить так… с вдовой своего сына, с собственной невесткой!
Он был жалок. На его лице отчаяние смешалось с раскаянием и стыдом.
Стиви не знала, что ответить. Не успокаивать же его! Она так и не смогла забыть ту жуткую ночь в отеле. Какой ужас и унижение она испытывала, когда он насиловал ее.
Понимая, как страдает Брюс сейчас, она коснулась его руки. Вернее, заставила себя успокаивающе положить свою ладонь на его руку.
Он накрыл ее ладонь своей и посмотрел ей в глаза:
– Я любил тебя все эти годы, Стиви. Я не мог сказать тебе об этом. Не осмеливался. Я любил и люблю тебя, дорогая. Ты веришь мне?
– Значит, поэтому вы предоставили мне такую свободу в делах? Позволили управлять компанией? Разрешили открыть магазин в Нью-Йорке? Потому что вы думали, что вы отец Хлои?
– Нет. Совсем не поэтому. Я предоставил тебе свободу, потому что ты этого заслуживала. Я доверял тебе. Я был убежден в твоей компетентности. В твоих способностях.
Брюс тяжело вздохнул.
– И я любил тебя, – повторил он чуть слышно. Снова на минуту наступило молчание, затем Брюс тихо добавил:
– Когда я впервые увидел тебя, ты мне скорее не понравилась. Я решил, что ты не подходишь ни моему сыну, ни нашей семье. Но я ошибся. Сейчас я могу сказать, что ты даже больше Джардин, чем я сам. По мере того как шли годы и я лучше узнавал тебя, я все больше тебя ценил. Ты завоевала мое уважение, мою привязанность. А моя любовь была с тобой с давних пор.
