Не взглянув на Эзру, я спросила:
— Как долго вы встречались?
Он опять тяжело выдохнул.
— Год.
До этого момента я боялась взглянуть на него, боялась, что он заметит мою неуверенность. Но я не ожидала услышать такой ответ, поэтому повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.
Для человека, который с трудом преодолевал стадию первых свиданий, не говоря уже о наличии постоянного парня, год казался вечностью. Год выглядел чем-то постоянным. И чем-то неправильным.
— Ты встречался с ней целый год? — я не хотела, чтобы мой голос прозвучал оскорбительно или разочаровано, но именно так я себя чувствовала.
Его взгляд встретился с моим.
— Ты осуждаешь меня?
Я приподняла одну бровь, давая ему понять, что именно это я и делала. Я указала на него своей кистью.
— Ей не нравилась твоя сестра. Это недопустимо.
— Наши отношения были не такими серьёзными, как ты думаешь, — возразил он. — Мы встречались год, но мы почти не знали друг друга. Мы почти не виделись.
— Ты назвал в честь неё ресторан.
Он наклонился вперёд, положив локти себе на колени.
— Я назвал ресторан красивым именем, которое долгое время напоминало мне о том, что я не должен отвлекаться на красивые вещи.
Я рассмеялась потому что... серьёзно.
— Итак, "Бьянка", "Сарита" и "Лилу" это всё поучительные истории? Ошибки прошлого, которые ты больше не хочешь совершать?
— Выглядит довольно жалко, учитывая, что я понял это только после третьего раза.
Я медленно потрясла головой. Это было невероятно.
— Не могу понять, ты приукрашиваешь или нет.
— Я потерял маму, когда мне было двенадцать, — в его голосе слышалось горе, которое казалось на удивление свежим. — Она была для меня всем. Даже когда болела. И однажды её не стало. Не стало не только её, вся моя жизнь закончилась. Я потерял дом, друзей, школу, район, но, самое главное, я потерял единственного человека, который меня любил. Следующие четыре года я провёл то тут, то там, в разных приёмных семьях, пока не встретил Джо, единственную женщину на планете, которая не стала мириться с моим дерьмом. Иногда она была жестокой — настолько бессердечной, что я задавался вопросом, не робот ли она. Она сделала из такой задницы, как я, человека, и я всегда буду благодарен тому времени, что провёл с ней, но она не пришла в мою жизнь для того, чтобы любить меня. Она не заменила ту недостающую часть, которую я потерял после смерти мамы. И меня это сейчас не беспокоит. Джо — сложная женщина, и у неё было своё горе, с которым надо было справляться. Но довольно долгое время я думал, что у меня есть какой-то дефект личности, поэтому у меня не было никого, кто бы меня любил. Я нёс на себе тяжесть этого бремени годами. И когда в моей жизни появлялись люди, которые предлагали мне что-то похожее на любовь, меня не могло это не привлекать. Даже если это оказывалось фальшивым, неправильным... или сопровождалось какими-то проблемами.
Мои руки дрожали из-за того, что он так раскрылся мне. Я не ожидала, что он скажет или признается в таких вещах. Я не ожидала, что он будет так чувствовать. Его горькая правда пробралась мне в грудь и когтями царапала сердце, заставляя меня чувствовать что-то такое, к чему я даже не была готова.
— Эзра.
Он бросил на меня беспомощный взгляд и робко улыбнулся.
— Печально, не так ли?
— Всё не так, — уверила я его.
Он повернул голову и, казалось, пытался оторвать свой взгляд от меня, как будто бы я вцепилась в него своим взглядом, а он пытался вырваться. Мои пальцы болели, а в центре груди зияла пустота.
— Я должен был понять это ещё после Елены.
— Есть такой тип женщин, которые...
Он резко поднял подбородок вверх и прервал меня.
— Это такой тип людей. Это не обязательно женщины. Мой папа был таким же. Они только пользуются. Они видят что-то, чего хотят, и делают всё, что надо, становятся тем, чем надо, чтобы получить это.
— Как долго ты знал своего отца?
— Два года. К тому моменту, как он нашёл меня, его болезнь уже сильно прогрессировала. Я думал... я был довольно молод и поверил, что он приложил столько усилий, использовал все свои ресурсы, и так далее, из-за меня. Чтобы найти своего сына и сделать всё правильно. Я был не прав. Ему не нужен был сын, ему был нужен наследник. Он хотел кому-то передать свои дела, чтобы этот кто-то сохранил его имя. Ему был нужен опекун, — он сглотнул так, что его кадык дёрнулся. — Я получил его поместье, и он умер, зная, что мы в расчёте, - его голос опять стал низким. — Хотя я узнал Диллон. Может быть, я всё же победил.
Только вот он и его отец не были в расчёте. Я попыталась представить Эзру ребёнком, а потом сиротой. Я попыталась представить его счастливым с мамой, которую он так сильно любил, или опять счастливым вместе с отцом, который нашёл его, на что Эзра уже даже не надеялся. Я попыталась представить, как он устраивает проблемы Джо или как встречается с Диллон.
До этого момента это было невозможно. Он был всегда таким уверенным, таким безупречным. Он был таким устрашающим, точно сказочный персонаж, которого я боялась. Но теперь... Теперь он был ещё хуже
Он был человеком. Он был настоящим — настолько ранимым, что это удивляло, но одновременно и завораживало. Внутри мне всё было неспокойно, наэлектризовано, и одновременно я чувствовала неясность. Я вроде бы и не могла вдохнуть воздух, но при этом чувствовала, как будто бы это мой первый вдох за всю мою жизнь. Я не могла собрать воедино свои туманные мысли, и в то же время моё сознание никогда не было более ясным.
Но тяжелее всего мне было сохранять дистанцию между нами, видя выражение его лица... и чувствуя его горе, которое поглощало кислород в комнате.
Бросив палитру и кисть на застеленный стол, стоящий рядом, я пошла к нему.
Моё движение привлекло его внимание. Теперь, когда всё его внимание было на мне, я начала сомневаться в каждом своём шаге. Моё сердце разделилось надвое. Часть меня была убеждена, что мне надо бежать от него, часть меня отчаянно хотела бежать к нему.
Его багаж оказался больше, чем я могла представить. Ему причиняли боль, его предавали, и, тем не менее, он всегда поднимался над всем этим, шёл вперёд с высоко поднятой головой и непоколебимым чувством собственного достоинства.
Я хотела поплакать о нём, но в то же время не могла его так оскорбить. Он был... всем тем, чем должен быть мужчина.
Всем тем, чем должен быть человек.
Я не могла поверить, что хотела держаться от него подальше.
Он наблюдал за тем, как я иду к нему, но я не могла расшифровать его взгляд. Я не знала, что он значит, но я знала, что он заставлял меня чувствовать.
Волнение и трепет и... это было прекрасно.
— Ты самый удивительный мужчина, которого я когда-либо встречала, — сказала я ему. — Все эти люди... твой папа, Елена, и те три ведьмы... они не заслуживали тебя. Они не заслуживали ни единой частички тебя.
Он не ответил словами, но он ответил всем своим телом. В выражении его лица, как и во всей атмосфере вокруг, отразились благодарность, гордость и что-то более глубокое, что-то долговечное.
Он встретил меня посреди зала, его губы прижались к моим, прежде чем я успела обнять его за шею. Мы были похожи на взрывающийся фейерверк, на сталкивающиеся машины или даже миры.
В его поцелуе чувствовался голод, но в то же время он исцелял. Он не был нежным. Он не был милым. И он больше не был изучающим.
Ресторан был в нашем полном распоряжении, поэтому всё кончилось тем, что с помощью наших тел мы высказали всё то, что хотели, но не могли выразить.
Сначала он поцеловал меня в губы, потом прошёлся по линии подбородка и направился вниз к шее и дальше к груди, при этом всё время перемещая меня назад. Я руками схватилась за его идеально выглаженную рубашку, сделав её мятой и неаккуратной, и оставив на ней свой след.
Моя спина врезалась в стену, прямо в высохшую часть фрески. Мои руки уперлись в свежевыкрашенную поверхность в попытке удержать равновесие, в то время как он слегка ухватил меня зубами за шею. Я издала звук, который никогда не издавала ранее, хватая ртом воздух и умоляя его коснуться меня.
