что теперь, под каким соусом ему бы не подали правду, он обидится, потому что я могла тысячи раз рассказать о том, кто для него Буся, но не сделала этого.
Я считала Кирилла ублюдком, а когда пригляделась повнимательнее, поняла, что его цинизм — это защитный механизм, за которым находится такой же живой человек, со своей историей и потерями, ставшими слишком болезненными…
Как можно было объяснить мое молчание? Я даже перед собой его оправдать не могла достойно, фантазировала, перебирала в уме варианты, как подступиться к разговору.
Кажется, один из вариантов показался мне даже достойным. Я набралась храбрости, твердо для себя все решила. Но сейчас все слова превратились в пыль и я даже не могла вспомнить, что хотела сказать.
— Ты знала, — сказал он. — Ты все это время знала и скрыла от меня правду. Более того… Позволила начать отношения. Отношения, черт побери, Василиса! Зная правду, зная, как для меня важно быть отцом, ты утаила от меня правду о малышке?
— Отдай ребенка! — потребовала Адель. — Подлец, я не желаю тебя видеть рядом со своей дочкой! Мало тебе было измываться надо мной и вытереть ноги, ты еще и до моей сестры добрался?! Вынудил ее лечь с тобой в постель, подлец!
— Вынудил?! — рыкнул, как огнедышащий дракон, Крестовский.
— Конечно, перед твоим обаянием сложно устоять. Вася, я не виню тебя в том, что ты под него легла! — произнесла свысока Адель, не посмотрев в мою сторону ни разу. — Но придется забыть, как ты проводила жаркие ночи под миллиардером! На этом все кончено. Выметайся, Крестовский. Оставь Агнесс! — протянула руки.
— Черта с два я тебе поверил! Я помню, как с тобой развлекался, и помню, что был в защите. Я всегда в защите с такими девицами!
— Презервативы не всегда срабатывают, — пролепетала Адель, выдав себя бегающим взглядом.
— Аааа… Кажется, я понял, как было дело! Ты нарочно от меня залетела и хотела найти себе спонсора на всю оставшуюся жизнь. Теперь я тебя вспомнил хорошенько… Но это означает лишь то, что ничего хорошего не может значить! Одна из толпы…
— Плевать. Все изменилось. Я изменилась. Я прошла долгий курс и хочу начать новую жизнь с дочкой, а тебе нет места в нашей жизни. Вася, выгони его немедленно! — топнула ногой Адель. — Надеюсь, он не успел загадить твой мозг до состояния кретинической влюбленности, как я когда-то сходила по нему с ума… Мы похожи, ты для него замена, номер два. Всегда будешь номер два. А тебе, козел похотливый, должно быть стыдно, что сначала одну сестру взял в оборот, а потом без зазрения совести еще и мою сестренку в постель затащил!
— ХВАТИТ! — рявкнула я. — Хватит собачиться! Малышка плачет! Отдайте мне Бусю!
Мне надоел этот скандал. Крестовский был настроен решительно, чтобы отбрить Адель, обозвав ее охотницей за миллиардерами. Думаю, он был прав. Я помню, какой Адель была в то время, как она выслеживала кого-то вроде него, мечтая подцепить богатого мужчину.
Адель сейчас тоже можно было понять, если она, конечно, была сейчас откровенна. Больше всего меня волновало, что разговор перешел на повышенные тона и Буся всхлипывала без остановки, зовя меня: “Мама, мама, мама…”
Я хотела взять малышку, но Крестовский неожиданно выставил свободную руку вперед.
— Фиг вам, лисички-сестрички! — прохрипел он. — Не знаю, какой концерт на двоих вы решили передо мной исполнить, и как планировали доить с меня деньги. Устроили демонстративный скандал и вынос мозга в двойном размере, чтобы одно из средств точно сработало? Окей, только не на того напали. Я так просто не поведусь! Да, у малышки мои глаза. Но этого маловато, чтобы признать отцовство. Сначала я проверю все. Прямо сейчас закажу генетическую экспертизу. И если окажется, что Буся — действительно моя дочь, ни одна из вас, прожженных девиц, малышку больше не увидит. До конца своих дней! Я ЗАБЕРУ!
— Кирилл… — прошептала я.
Я не могла поверить, будто он решил, что я — одна из вымогательниц, которых интересуют лишь деньги.
— Проверяй! — взмахнула рукой Адель. — Но до окончания проверки пошел вон из моей квартиры.
— Адель, сбавь обороты! — попросила я.
— Ничего не буду сбавлять! — прошипела сестра. — А ты прекрати его защищать! У него таких, как я, вагон, а таких, как ты, сестренка, вообще целый океан!
— Адель, неужели ты не видишь. что скандалом дело не решить.
— О, я устрою ему скандал!
— Так, стоп! — хлопнула сестру по запястью. — Достаточно гадостей, ты его не знаешь!
— Не знаю? — хмыкнула сестра. — Я его с таких ракурсов знаю, о которых ты даже не догадываешься.
— Я не про постель. Ты не знаешь, какой он человек, и…
— Бригада из генетической лаборатории уже выехала! — оборвал наши разговоры Крестовский. — Дашь пройти или мне топтаться на пороге с ребенком, который захлебывается истерикой?!
— Адель! — дернула сестру.
Она с трудом отошла, пропустив Крестовского в кухню, а сама вошла в зал и рухнула на кресло, побледневшая. Я быстро сбегала за водой и принесла в стакане.
— Минералка? — спросила слабым голосом сестра.
— Из-под крана, через фильтр отстоялась. Выпей, тебе полегчает. Адель, нельзя устраивать такие сцены. Все можно решить мирно! — прошептала я и погладила сестру по худенькому плечу.
— Мирно? Он и тебе мозг засрал. Мерзавец, ненавижу! Ненавижу его! — зарыдала сестра.
— Хватит, Адель. Все не так. Мы обо всем договоримся…
Сестра приложила стакан с водой ко лбу.
— Плохо мне, — прошептала она. — Заваришь кофе?
— Да, сейчас “Нескафе” сделаю.
— Мне эспрессо.
— Адель, ну ты чего! Какой эспрессо? У нас и кофеварки никогда не было. Я говорю про растворимый кофе. Тебе две ложки на одну кружку насыпать?
— И
