взгляд скользит по моему лицу, затем опускается на мои губы. Я беру его за подбородок и притягиваю ближе. Его поцелуй сладок. Отчаянен. Это обещание. Подтверждение. Его язык скользит по моим губам и моему сердцу, о, моему сердцу. Я могла бы оставаться так вечно.
Гарретт прижимается своим лбом к моему.
— Я не знаю, что бы я делал, если бы потерял тебя.
— Но ты этого не сделал. Ты этого не сделаешь. — Ветер раскачивает машину, и дождь барабанит по стеклу. — Наша история не заканчивается трагедией. Я думаю, что я была создана для тебя.
Признание кажется смешным. Это слишком рано. Слишком много. Но это было с самого начала, это знание. Это осознание. В первый день, когда мы встретились, стоя бок о бок в Seaside Mobile, мне показалось, что Гарретт видит меня настоящую сквозь мое дерьмо. В тот момент, когда я встретила его взгляд, я почувствовала себя неуютно живой, и, наконец, все это имеет смысл.
Я для него, а он для меня.
Мы больше. Мы — это все.
Теперь, когда слои отодвинуты, границы между нами стерты, мы можем это видеть. Признать это. Сделать что-нибудь с этим.
Гаррет запускает пальцы в мои волосы, его энергия хаотична, необузданна.
— Господи, Ангел. Я все еще… мне жаль. Так жаль. — Он нежно проводит пальцем по порезу над моим глазом. — Я не знаю, что бы я сделал… Еще одна гребаная автомобильная авария. Другая женщина, которую я люблю… ушла…
— Но ничего из этого не произошло. Я здесь, и когда я говорю, что никуда не уйду, пока ты мне не скажешь, я это серьезно. Я не Элизабет. Я хочу тебя, для тебя. Хорошим. Плохим. Я хочу все это, до тех пор, пока ты готов позволить мне это иметь.
Но как долго он может быть у меня, когда он так скоро уйдет?
Резкий выдох Гарретта — это признание. Он тоже не знает, что будет дальше.
Теперь все кажется большим, после того, что мы сказали, что мы сделали, но любовь не меняет факт, что мы живем в разных штатах. То, что мы двое собираемся вместе, временно. Структура нашей жизни делает нас невозможными.
Я не знаю, что будет дальше.
Я избегаю будущего в пользу настоящего.
— Моя семья не будет иметь дела с кем-то вроде Джордана Клемента. Я могу сказать тебе это с уверенностью.
Стоя рядом с мужчиной в отеле, я захотела принять душ. То, как он ухмылялся, ловя каждое мое слово, напыщенный взмах его волос, когда он ожидал, что я повисну на нем. Я не потерплю, чтобы кто-то, вроде этого человека был связан с отелем «Хаттон».
Особенно зная, что он сделал с тем, кто назвал его «другом».
— Чертовски верно. — Гарретт качает головой. — Нет, мне есть что сказать по этому поводу.
Я пишу папе, чтобы сообщить ему, что мы попали в аварию, что мы в порядке, но опаздываем.
Мой телефон звонит немедленно.
— Что случилось? Насколько все плохо?
— Я обещаю, у нас все хорошо. Какой-то парень вел машину как идиот, и мы врезались в ограждение.
Я не упоминаю, что Гарретт был идиотом, и стреляй в него взглядом, когда он потирает лоб.
— Ты уверена, что не ранена?
— Я в порядке, папа. Мы будем там как можно скорее и послушай, не начинай встречу без нас, что бы ни говорил мистер Клемент.
— Ангел. — Наступает минута молчания, и я представляю, как он уходит от слушающих ушей. — Ты знаешь, что мне понадобится больше информации.
Долгий раскат грома объединяет силы с ветром и дождем. Она поглощает приглушенный голос отца.
— Я знаю, и я дам ее тебе, но сейчас не время. Здесь действительно шумно, и я хочу сосредоточиться на дороге, но я обещаю, что введу всех в курс дела, когда мы доберемся до Хижины. Это просто… это важно, понимаешь? Этот парень не тот, за кого себя выдает.
— Я буду тянуть время, но, черт возьми, Анджела, ты же знаешь, что лучше не выходить в таких условиях. — Отеческая забота в его голосе заставляет меня покачать головой. Сколько бы мне ни было лет, я всегда буду его маленькой девочкой.
Мы прощаемся, и я заканчиваю разговор.
— Какой-то идиот, да? — Гаррет приподнимает бровь.
— Да, я все пыталась сказать ему, чтобы он притормозил, но… — За юмором легко спрятаться, когда все висит в воздухе, когда у нас нет времени на трудный разговор о том, что будет с нами дальше.
Повреждение автомобиля выглядит в основном косметическим, и поездка обратно в отель мучительна, хотя и без происшествий. Пока мы едем, я украдкой поглядываю на Гарретта, только чтобы поймать, как он украдкой поглядывает на меня.
У меня кружится голова. Тупая на всю голову, прыгающая вверх-вниз, легкомысленная болельщица на амфетаминах.
Любовь.
Он использовал слово «любовь».
Я влюбляюсь в тебя.
Я так боялась сказать ему о своих чувствах, так боялась прогнать его, а потом просто выпалила это и все это в самый неподходящий момент. Его вопрос сказал все. Сейчас? Ты собираешься начать этот разговор сейчас. По-твоему, это лучшее время, чтобы поговорить о… о чувствах?
У него и без меня было достаточно забот, и я была уверена, что потеряла его навсегда. Но нет.
Мы здесь. Вместе.
Что бы это ни значило.
Как мы можем быть вместе, когда живем так далеко друг от друга?
Позже. Мы зададим эти вопросы позже.
Прямо сейчас на карту поставлено гораздо больше. Бизнес моей семьи. Репутация Гарретта.
Наше будущее зависит от того, что произойдет дальше, и оно маячит, как тень, когда мы въезжаем автостоянку отеля.
Анджела
Мы с Гарреттом паркуемся у Хижины и мчимся к крыльцу, стряхивая дождь с волос, прежде чем войти в дверь. Джордан с папой и дядей Уайаттом, стоят возле офиса. Его глаза сужаются, когда он видит Гарретта. Я дарю ему свою лучшую улыбку «пошел ты очень сильно», в то время как лицо папы меняется с приятного на готовое убить кого-нибудь, когда он видит меня.
— Ты сказала, что не пострадала. — Он пересекает комнату тремя большими шагами и берет мое лицо в ладони, осматривая порез над глазом. — И ты промокла насквозь. Тереза! — Он поворачивается, лает на нашу секретаршу. — Позвони в горничную, чтобы принесли полотенца для Ангела и мистера Купера. Одеяла тоже.
Ее испуганное лицо высовывается из кабинета.
— Да, мистер Хаттон, — говорит она, прежде чем умчаться.
Папа поворачивается к Гарретту, и я знаю этот
