Он наклонился и оперся обеими руками о спинку дивана, его голова откинулась назад, чтобы смотреть мне в глаза, и я сетовала на то, что он выглядит потрясающим даже при этом.
— Верно, — начал он. — Я понимаю, что все это не выставляет меня в хорошем свете, и понимаю почему. Абсолютно точно понимаю, милая. Но хочу заметить, что обычно девятнадцатилетний брак не разрушается из-за того, что жена не получила обещания купить ей шикарное кольцо на двадцатую…
Он замолчал и стал внимательно изучать меня, не двигаясь с места.
И я поняла, что по моей реакции стало все понятно.
— Ты знала, — тихо сказал он.
Я сжала губы, но они сами разжались, чтобы проговорить:
— Мне жаль, Хиксон. Все знали.
— Точно, — пробормотал он, странно, что он не выглядел взбешенным, как следовало бы. — Неважно, — продолжал бормотать он.
Стоп.
«Неважно?»
Когда он заговорил снова, он уже не бормотал.
— Я живу в дерьмовой квартире, недостаточно большой для моих детей, когда приходит моя очередь им быть у меня. Но она не особо мне нравится и в их отсутствии. Моя дочь считает, что я предал ее мать и ее саму, встречаясь с другой женщиной. Но меня не было рядом с ней и у меня не было даже времени попытаться все объяснить ей так, как следовало бы разъяснять подобные новости. Мой сын собирается презирать свою мать до последнего вздоха. Я борюсь с собой, поскольку знаю, что должен был бы сделать с этим хоть что-то, чтобы помочь ей наладить отношения с сыном. Но осознаю весь вред, который она причинила нашей семьей, и у меня нет мотивации помогать ей. Я расследую убийство, в котором каждая секунда имеет решающее значение, особенно первые дни после преступления. Чтобы обнаружить как можно больше, чтобы поймать убийцу, а я еду к Беккеру за двадцать миль, чтобы он и твоя мать поиграли со мной. Со всеми этими событиями я сорвался. На тебя. И сожалею об этом. Потому что это был неправильный поступок. Но в основном, потому что ты не заслуживаешь этого, и я знаю, что причинил тебе вред.
Он был спокоен.
Он извинялся.
И в его словах был смысл.
И он потратил время своей напряженной сумасшедшей беспорядочной жизни, чтобы объяснить все мне.
Прекрасный, высокий, смуглый мужчина прислонился к моему дивану.
Но я не могла этого сделать.
Потому что когда он сказал, что хочет усложнить отношения со мной, я никогда в своей жизни не хотела большего, кроме того, чтобы Энди был счастлив. И, конечно, того времени, когда сидела с Китом в комнате ожидания, пока оперировали Энди, и молила, чтобы брат вышел из операционной живым.
Я даже не хотела Кита настолько сильно, а я любила его, как мне казалось, всей душой. Но с Китом я всегда понимала, что он дает, а я лишь беру, и из-за этого я постоянно носила в себе чувство вины.
С Хиксоном я отдавала. Я заботилась о нем. Я была той, к кому он приходил, когда ему нужно было выпить бурбона, не имея возможности ничем поделиться, но желая попытаться отдохнуть от серьезных дел после непостижимо отвратительного дня.
Он давал тоже. Он дразнил меня, смешил и так смотрел на меня, что я чувствовала себя красивой. И он не только показывал, но и говорил, что ценит то, что я даю ему, и это что-то значит.
Но он также без промедлений забрал все это.
И я не могла сделать это снова.
Возможно, он был прав с самого начала. Не удачное время. Нам стоило подождать. Подождать, пока его жизнь успокоится. Подождать, пока он и дети освоятся в новой жизни. Просто подождать.
Но мы не стали.
И теперь все сломано, и починить уже ничего нельзя.
Я ненавидела то, что он знал, что все сломал и сейчас пытался все исправить.
И я ненавидела, что должна была сказать ему, что это невозможно исправить.
— Я не могу рисковать снова, Хиксон.
Он оставался на своем месте, но опустил голову.
Боже, это я тоже ненавидела.
— Мне жаль, — прошептала я.
Он откинул голову назад и снова посмотрел на меня голубыми глазами.
Я не ненавидела их.
«Господи».
— Между нами происходит нечто хорошее, — мягко проговорил он.
— Сейчас неподходящее время.
— Тогда мы подождем.
Я покачала головой.
А я-то думала, что он разрушил меня в тот последний раз, когда стоял в моей гостиной. Но я ошибалась. Он разрушил меня прямо сейчас.
— Грета, ты самая лучшая женщина, которую я когда-либо встречал. У нас все получается. Мы подходим друг другу. Я знаю, что ты чувствуешь это, как и я. И мы были бы дураками, если бы не посмотрели, к чему это приведет. И мне плевать на все то, что происходит вокруг меня или вокруг тебя. Если мы сможем преодолеть то, что я сделал с тобой, я вновь смогу заслужить твое доверие, и мы сможем преодолеть то, что происходит сейчас, у меня есть предчувствие, куда это все приведет.
— У меня уже был хороший мужчина, как ты, который бросил меня из-за моей матери, Хиксон. Она никуда не денется.
— Я хочу узнать эту историю, но мне наплевать на твою мать.
— Поверь мне, мой опыт длиною в тридцать восемь лет, не обманывает. Она молчит неделю, просто натачивает ножи. В конце концов, тебе будет не все равно.
— Детка…
— То, что ты сделал со мной, причинило слишком много боли, — прошептала я.
Он замолчал.
— Мы были вместе всего несколько дней, — тихо объяснила я. — Что случится, когда у нас будет большее, и затем ты заберешь это у меня?
— А что произойдет, если этого никогда не случится? — ответил он.
— Эта не та жизнь, которую я веду.
Он отодвинулся от дивана, продолжая смотреть мне прямо в глаза, и заявил:
— Я сильнее того парня.
— Ты не можешь знать этого.
— Могу, потому что знаю следующее: если бы ты захотела кольцо на нашу годовщину стоимостью двадцать пять тысяч долларов, я бы нашел вторую работу, чтобы купить тебе его.
Я задохнулась. И уставилась на него.
— И это, потому что за два дня ты дала мне больше, чем жена за все девятнадцать лет, не считая детей. У нее есть проблемы, но она хорошая мать. Это неприятное осознание, дорогая. У нее был свой способ делать приятные вещи. Но она не была тобой.
— Ты тоже не можешь знать этого.
— Могу. И знаю.
«О, Боже мой».
— Хиксон.
Он поднял одну руку и тут же уронил ее.
— Тебе нужно время. И я дам его тебе. Мне тоже нужно время. Коринн все еще зла, у Шоу тоже проблемы. Но Грета, понимаю, что не имею права просить, но все равно сделаю это. Подумай об этом. Разблокируй мой чертов номер. И после того как я дам нам время, ответь на мой звонок.
— Я не хочу причинять тебе боль, но должна сказать, что не думаю, что это разумно. И я говорю это за нас обоих.
— Ты смотрела фильм «Мстители»?
И снова моя голова дернулась.
— Прости?
— Фильм «Мстители». Ты смотрела?
— Какую часть? — глупо спросила я, потому что видела их все. Энди они очень нравились.
— Да любую.
— Да… я видела все.
Он кивнул.
— Я был эгоистичным мудаком. Я понимаю тебя. И понимаю ту вину, которую ты несла в своем браке. Я не знаю всей истории. Я просто знаю, что в своем роде поступил с тобой так же. Я брал и ничего не давал взамен. Я делал это, потому что ты вошла в мою жизнь в то время, когда мне нужно было брать. И это произойдет вновь. Но это не все, что есть во мне. Мне просто нужно, чтобы ты подумала о том, дашь ли мне шанс доказать это.
Это было невероятно мило.
И все же.
— Почему ты спросил про «Мстителей»?
Он улыбнулся мне.
И мне хотелось бы, чтобы он этого не делал.
— Потому что моя дочь говорит, что мальчики глупые. Они говорят все время только о себе, не задают девочкам вопросы, не позволяют им говорить, не слушают. И, к сожалению, я доказал, что взрослые мужчины, которые должны все понимать куда лучше, поступают так же.
Черт побери.
Теперь в его словах был смысл, а сам он был милым и даже симпатичным.
— Я хочу знать о тебе, Грета, все, — сказал он голосом, обволакивающим, будто бархат. — Поэтому я дам тебе время подумать. И после того как ты воспользуешься этим временем, я надеюсь, ты дашь мне эту возможность, потому что до конца сезона я хочу смотреть игры сына, и чтобы со стадиона ты выходила со мной. А не с Лу.
