изгибам ее тела, которые пока еще не стали сильно меняться, но вот скоро...
“Благодаря связям, нас расписали достаточно быстро. И как я ни уверял и ни убеждал Полину, но у нас не было пышной свадьбы, белого платья и застолья. Только поездка к моим и ее родителям для знакомства. Все прошло, кстати, более чем хорошо! Мать буквально влюбилась в Полю, а я очаровал отца Аристовой, стоило ему только узнать, что я заядлый рыболов.
На следующей неделе, кстати, оба семейства присоединятся к нам. Соседние бунгало уже ждет их. Будем “налаживать контакт”.
Так вот, почему девушка отказывалась от пышного торжества, причем так категорически, я никак не мог понять. Пока однажды утром, она с очаровательной улыбкой, крутанувшись на пятках, не обернулась и не попросила меня поехать с ней в клинику.
– Антош, составь мне компанию? – за завтраком просит меня Поля.
– А как же совещание? – усаживаю свою малышку себе на колени, утыкаясь носом ей в шею. – Думаю, меня и так там уже слишком редко видят, и все из-за тебя, Котова! – смеюсь, целуя туда, где бьется венка. – М-м-м…
– Анто-о-он! – смеется Полина, упираясь ладошками.
А что Антон? Я просто не могу отказаться от ее близости. Не могу отпустить ее от себя даже на каких-то десять минут и пару метров, пока она ходит в душ! Как помешанный на ней, на ее фантастическом теле, улыбке, взгляде, вздохах, я сегодня утром прокрался следом и… думаю, вы поняли, что от меня не спрятаться.
Мало, мне чертовски ее мало. Хочу больше, и еще больше, и вообще, вся моя с потрохами!
– Я его перенесла на пару часов и всех предупредила, – Полина все еще моя помощница. И да, она пока не торопится переходить в мои замы.
– Тогда отлично! Раз уж ты все решила, то поехали. Когда и куда?
– Сейчас, – и, загадочно улыбнувшись, оставила меня одного на кухне. И опять этот взгляд хитрой лисы.
Определенно что-то проходит мимо моего внимания…”
Я снова закрываю глаза и чувствую, как сумасшедше начинает биться мое сердце. Как учащается пульс от волнения и по телу пробегает дрожь, а ладошка сама собой ползет вниз по горячему женскому телу, укладываясь на животик.
Тот день и ту минуту, когда я впервые услышал сердцебиение нашего малыша, я запомню на всю жизнь. Уверен, однажды даже расскажу об этом нашим внукам...
“Спустя почти час, что простояли в пробках, мы стоим с Полей у кабинета ультразвукового исследования.
– Полина? – смотрю на нее с удивлением, уже тогда догадывалась, что именно я упускал все это время.
– Проходите, – тут же открывается дверь перед нами, и врач приглашает пройти внутрь, так и не дав Поле ответить на мой немой вопрос. – Полина, ложитесь на кушетку. Сейчас проверим, как идут ваши дела.
Я, как истукан, стою в стороне, наблюдая, как Полина ложится и оголяет свой плоский животик.
Врач смазывает кожу каким-то гелем и начинает водить датчиком по животу, и я точно чувствую, как сердце пропускает удар, потом еще один. Оно, бедное, запинается и запинается, рискуя от потрясения вообще остановиться, пока врач не произносит слова, которые, кажется, отпечатались на подкорке сознания:
– Малыш в порядке, развивается согласно сроку, – и включает звук, а я впервые слышу сердцебиение своего ребенка. Быстрое-быстрое тук-тук-тук-тук.
Я отхожу от оцепенения и наконец смотрю на Полину, по щеке которой стекает слезинка, а в глазах плещется волнение. Она до крови кусает свои сладкие, мягкие губки, смотря на меня своими большими невероятными глазами, а я чувствую, что и сам на грани молчаливой истерики. Глаза начинает просто нещадно щипать, когда в голове складывается странная, волнующая и смешная мысль: а ведь ее сюрприз для меня оказался гораздо-гораздо круче!
Я благодарю врача как-то сумбурно, и он оставляет нас одних. Присаживаюсь рядом с любимой, беру ее холодную ладошку в свою, целуя пальчики, крепко-крепко сжимая их в своей ладони, шепча:
– У нас будет маленький, – и улыбаюсь, как дурак. – Ребенок, Поль… мы будем мамой и папой, малышка.
– Угу.
– А почему не сказала сразу, как узнала? Почему…
– Потому что не хотела, чтобы ты женился на мне из-за ребенка, – опускает взгляд моя девочка.
– Дурочка моя, – наклоняюсь целуя зардевшиеся щечки. – Полинка, я же говорил, что люблю тебя?
– Говорил, – кивает, запуская пальчики в мои волосы и заставляя наклониться к ней, шепчет:
– Только говори это чаще, ладно?
– А как же… – прикасаюсь мимолетно к любимым губам, и тут меня осеняет:
– Поль, а то, что мы, ну… – пытаюсь подобрать слова поприличней, чтобы объяснить весь тот “эротический фейерверк”, что творился в нашей жизни после ее “да”, – кхм… это было не вредно для малыша?
– Врач сказала, что все в порядке и можно, если осторожно. А ты был очень осторожен со мной, Котов. Как будто что-то чувствовал, – улыбается Поля.
– Так, все, отныне заканчивается жизнь кроликов! Мы уже почти взрослые, ответственные и, не смейся, Котова, серьезные родители! – подскакиваю я с кушетки, а Поля заливается радостным, звонким смехом, больше похожим на перезвон нежных колокольчиков...”
– Ты улыбаешься так блаженно, что я уже боюсь представить, что же тебе снится, Котов, – вырывает из воспоминаний нежный сонный голос моей жены.
– Да так, ничего такого, к чему бы тебе пришлось ревновать, – притягиваю к себе свою строптивицу и невесомо касаюсь губ, улавливая ее тихий вздох, больше похожий на стон.
– Вот родители приедут, и не понежимся мы до обеда в кровати, – сокрушенно говорит Поля.
– Ну, тут пришлось выбирать: либо свадьба, либо медовый месяц в кругу семьи, – смеюсь я, припоминая, как единогласно поставили нам ультиматум обе матери: и Полины, и моя, когда мы их, мягко говоря, “обломали” со свадьбой. – Так что, это меньшее из двух зол. Да и замки еще никто не отменял, любимая, – смеюсь, пронаблюдав, каким озорным огоньком загорелись глаза женушки.
Откидываю голову на подушку, а Поля, не теряя ни минуты, забирается на меня верхом, соблазнительно подмигивая:
– Между прочим, мама вчера писала, что соседи расстроены, что мы решили перенести празднование росписи аж на следующий год.
– Они просто еще не знают, что мы туда уже приедем не только на
