– В зависимости от того, что называть, что считать любовью…
– Хорошо, придется мне пойти в первый класс. Я не знаю, что имею в виду, говоря «любовь». Тогда попробуем сказать иначе. Ты все еще хочешь его?
– Если хочешь знать, я собираюсь пойти к психиатру.
Рейчел покачала головой от огорчения.
– Я говорю всего лишь о постели. О сексе.
– Хочешь узнать правду?
Рейчел взглянула на внучку, которая пыталась накормить картофельным пюре свою куклу:
– Пожалуйста, не при ребенке.
Ханна засмеялась:
– Не бойся, я сумею найти подходящие слова. Уж мне ли в новинку находить более адекватные выражения вместо не совсем удачных. Я все-таки журналист. Так вот. До рождения Элеоноры, когда мы занимались любовью, я чувствовала себя, словно балерина. И когда мы начинали, я уже не могла остановиться, я готова была заниматься этим еще, и еще, и еще, до тех пор, пока не умру. Ты понимаешь, о чем я?..
– Так я влюбилась только однажды…
– Ты имеешь в виду отца?
Отца? Рейчел долго не могла понять, о ком говорит Ханна.
– Нет, дорогая. К сожалению, это был другой человек. Моя первая любовь. Его убили на первой мировой войне.
– О, мама!
– Вилли Лоуренс спас мне жизнь, но не смог спасти свою. Но я никогда не прощу ему, что он бросил нас.
– Это несправедливо.
– А жизнь вообще очень несправедлива. Он бросил меня с двумя детишками на руках и с кучей долгов – выше Эмпайер Стейт Билдинг. Нас бы выбросили на улицу, если бы в моей жизни не появился Маркус.
– Ты настолько ненавидишь его?
– Не мне его судить. Я не имею на это права. И ты тоже. А теперь вернемся к Виктору, вспомни, что ему пришлось пережить. Плавание на подводной лодке, прыжок в воду – а он знал, что в него будут стрелять, и не имел ни малейшего представления, что патрульная служба спасет его. Ты помогла ему. Ему выдали кредит, а теперь он должен постоянно подводить дебет. И то, что в постели…
– Ради Бога, мама…
– Он отвечает твоим представлениям как любовник?
Ханна пристально посмотрела на мать:
– Тебе все-таки хочется узнать, что он сделал? Он давал мне таблетки, чтобы возбуждать мое желание. Это было еще до рождения Элеоноры. Очень вредные для здоровья таблетки. Они могли убить и меня и ребенка. Так сказал доктор Леви.
– К сожалению, у Аарона весьма устаревшие представления о жизни. Он считал и, наверное, по сей день считает, что женщина создана для того, чтобы рожать, и для того, чтобы доставлять удовольствие мужчине. Но доставляет ли это удовольствие ей? Об этом в его кодексе не говорится ни слова. А Виктор старался сделать так, чтобы ты получила максимум удовольствия. Попробуй понять, почему он решился давать таблетки.
Ханна уже ходила по этой тропинке умозаключений. Она готова была признать и то, что Виктор замечательный, заботливый отец. Каждый вечер он читал Элеоноре вслух книжки перед сном. Пел ей песенки. А когда девочка простудилась, помогал растирать ей грудку и давал питье.
– Попробуй еще раз…
Ханна покачала головой с сомнением. Было еще кое-что, о чем она так и не смогла сказать Рейчел.
Мать взяла дочь за локоть:
– Ты меня очень беспокоишь. Ты выглядишь такой измученной.
– У меня бессонница. Не могу уснуть из-за того, что чувствую себя такой одинокой.
– Перебирайся ко мне. Я знаю, что я просто ужасная мать. Но, быть может, мне лучше удастся роль друга? Оставайся здесь хоть сию минуту.
Ханна отпила последний глоток кофе и с легкой гримасой зажала кубик льда между зубами.
– Посмотрим, если дело обернется так, что мне придется перебраться сюда, я не забуду о твоем предложении. Спасибо. А сейчас лучше будет, если мы с Элеонорой пойдем домой. Ей пора поспать.
Но девочка не дождалась положенного часа. Она свернулась на полу вместе с куклой и уже спала.
– До чего же изумительное зрелище. Словно на картине, – восхитилась Рейчел.
Обе они с нежностью смотрели на это божественное создание.
– Не надо ее будить. Пусть она останется до вечера.
– Не могу. Она, конечно, выглядит сейчас как ангелочек, но когда она проснется – ты услышишь жуткий вой.
– Я очень хорошо помню тебя в таком же возрасте.
– Правда? – искренне удивилась Ханна. Ее детские воспоминания были связаны только с Сэмом и Вилли. И не хранили ничего, что имело отношение к Рейчел.
Рейчел уязвил и сам вопрос и интонация.
– Разумеется. Ты была ужасно упрямой и капризной. Помню, я сшила тебе новое платьице, и мы вышли погулять все вместе. И все прохожие говорили, какие чудесные у меня детишки. Ты не помнишь этот день?
Ханна уже почувствовала свою вину и тотчас подхватила:
– Да, да, очень хорошо помню. – Она солгала. Но по такому случаю не грех было это сделать. Новая Рейчел, открывшаяся ей, стоила того, чтобы пожертвовать кое-какими принципами.
– Вот и чудесно. Так что давай располагайся. Куда тебе спешить? Я сейчас позвоню Маркусу в офис и предупрежу, что не смогу прийти после обеда. Я останусь с моей красавицей внучкой. Ты можешь делать, что тебе хочется. Можешь сходить домой. Или принять ванну. Поспи. Почитай журнал. Пойди в парикмахерскую и уложи волосы.
Ханна помедлила, раздумывая над тем, что сказала мать.
– Присмотри за ней, я позвоню Маркусу.
Но Рейчел сделала два звонка. Один мужу, а другой Виктору.
– Ну, а теперь можешь идти, – заявила Рейчел дочери, возвращаясь на террасу.
Но Ханна отчего-то все еще медлила:
– Мама…
– Давай, давай, отправляйся гулять. Вот что я тебе советую.
– Мне просто хотелось сказать, как я жалею о том, что у меня вылетело насчет Сэма. В смысле…
Рейчел привлекла дочь к себе:
– И мне очень жаль, что я сказала. Сэм сделал, что мог, что ему хотелось. Я потеряла сына. Но я рада, что у меня есть дочь. А теперь иди, пока моя тушь на ресницах не расплылась. Ты ведь догадывалась, что это не настоящие ресницы?
Когда Ханна пришла домой, Виктор ждал ее. Не тот элегантный, изысканный Виктор с цветами и шампанским, образ которого он постоянно создавал, а очень расстроенный, печальный и одинокий.
Любовь многих сводит с ума, но к Ханне это не относится. В то время, когда монакский принц Ренье женился на голливудской звезде Грейс Келли, Маргарет Трумэн вышла замуж за Даниэля Клифтона, Барбара Хаттон за барона фон Храмма, Грегори Пек предложил руку и сердце Веронике Пассани, а Фрэнк Синатра спел свою знаменитую песню «Любовь и супружеская жизнь», – Ханна подала заявление о разводе. И пока шло оформление документов, вдруг оказалось, что Виктор исчез и вместе с ним исчезли ценные бумаги Салинко на общую сумму в несколько сот тысяч долларов.
