Дмитрий Константинович напряжённо следил за ним и вроде бы не шевелился. Но как только Эрик метнулся в сторону двери, ведущей на чердак, он тут же стремительно и резко кинулся к нему…
69
Дина положила на стол секретарши справку и хотела сразу же уйти, но та её задержала:
— Присядь подожди немного. Нонне Александровне тоже что-то надо было. Сейчас она освободится и вызовет тебя.
Дина и без того нервничала, тут же и вовсе испугалась. Но, с подозрением глядя на секретаршу, всё же присела на кожаный диванчик.
А что делать? Не рваться же прочь, как ненормальная. В конце концов, рассудила она, успокаивая себя, вряд ли директриса что-то ей сделает. Во всяком случае здесь и сейчас. Но тревога всё равно не отпускала. И с каждой минутой ожидания становилась только сильнее.
В итоге Дина накрутила себя так, что её уже потряхивать начало. Хотелось наплевать на просьбу секретарши и директрисы и попросту сбежать отсюда, найти Эрика и действительно уехать в Москву. И наверняка она бы так и поступила через минуту-другую, но тут в приёмную заглянул Валентин Владимирович.
Никогда в жизни Дина так сильно не радовалась куратору.
— Что ты хотела, Дина? — спросил он. — Эрик сказал, что ты меня искала. Сказал, что-то срочное у тебя…
— Эрик так сказал? А, ну да… Просто… — Дина запнулась. Как вот так с ходу всё ему рассказать? Ещё и при посторонних?
Пока она подбирала слова, Нонна Александровна позвонила секретарше и попросила пригласить к себе Дину.
— Ну ты тогда, как освободишься, позвони мне, и обсудим, что там у тебя, — предложил Валентин Владимирович и уже собирался было уйти, но Дина неожиданно даже для себя схватила его за запястье.
— Нет! Не уходите! Пойдёмте со мной!
— К директору? — удивился он. — Зачем?
— Пожалуйста! Это очень важно!
Он перевёл недоумённый взгляд с Дины на секретаршу. Но та и сама смотрела на Дину с непониманием.
— Что случилось? — спросил он озадаченно.
— Я всё скажу, только сейчас пойдёмте со мной. Прошу!
Он пожал плечами, но всё же двинулся за ней следом к директору.
Нонна Александровна перебирала какие-то бумаги, сидя за столом, кивнула на стул, предлагая присесть, и лишь потом подняла на них глаза и заметила куратора.
— Валентин Владимирович? Вы что-то хотели?
— Он со мной, — сообщила Дина.
— То есть? — вскинула бровь директриса, но тут же уступила. — Впрочем, ладно. Даже хорошо, что вы пришли. В общем, я уже всех преподавателей оповестила, чтобы они выделили время для Ковалевской. Пропуски надо наверстывать. И тесты пересдать. Так что вам, Валентин Владимирович, остаётся только согласовать с каждым время и график…
Дина слушала её и чувствовала, как страх и тревога потихоньку отступали. Нонна вызвала её всего лишь обсудить учебные вопросы, а она уже успела такого напридумывать!
Неожиданно зазвонил сотовый. Вздрогнув, она извинилась и приняла вызов. Это был Эрик.
Директриса аж вспыхнула от такой наглости — всегда и от всех она требовала неукоснительного соблюдения правил, одно из которых гласило: в приёмной, а уж тем более в директорской, посетители обязаны отключать свои сотовые. Это касалось и преподавателей, и учащихся, и их родителей. И никто прежде не осмеливался этим пренебречь.
Дина видела, как Нонна Александровна зашлась от негодования, и даже куратор уставился на неё как на сумасшедшую. И в другой раз она сама бы с ними согласилась: да, бесцеремонно, некультурно, да вообще хамство. Но не сейчас. Сейчас все правила и манеры были ей до лампочки.
Она даже вскинула руку вперёд, призывая жестом обоих помолчать. Это возмутило Нонну Александровну ещё больше.
— Ковалевская, выйди немедленно. И оставь телефон за дверью. Валентин Владимирович, гляжу, вы совсем распустили свой класс. Выпроводите её…
Но взглянув на Дину, директриса осеклась. Куратор тоже смотрел на неё в замешательстве. А Дина, прижимая телефон к уху, словно оцепенела и практически не дышала. И лицо её выражало неподдельный ужас.
— Нет, пожалуйста, не ходи с ним! — прошептала она кому-то с мольбой. Затем перевела испуганный взгляд на куратора и директрису. — Он повёл его на крышу!
— Кто повёл? Кого? — в унисон спросили оба.
— Физрук! Эрика!
— Что за ересь? — разозлилась директриса.
Дина положила телефон на стол и включила громкую связь.
Из динамика донёсся приглушённый, но вполне узнаваемый голос Приходько: "Это был несчастный случай. Я бы ей никогда ничего плохого не сделал. Уж тем более не стал бы убивать. Зачем? Я любил её. Я с ума по ней сходил".
И ответ Эрика: "Она же ровесница вашей дочери".
Директриса, всегда хладнокровная и полностью лишённая каких-либо эмоций, слушала откровения физрука и стремительно менялась в лице. За несколько секунд на нём пронеслась вся гамма: от недоумения до страха. Даже нет — до панического ужаса.
— На какой они крыше? — судорожно сглотнув, обратилась она к Дине, бледная как полотно.
— С которой Алиса упала! — ответила Дина и повернулась к куратору. — Сделайте что-нибудь! Скорее! Он же его сейчас столкнёт, не понимаете, что ли?
— Точно, я же их видел несколько минут назад. Приходько вёл Эрика на чердак. Чёрт, что же он ничего не сказал! Надо скорее…
Но договорить ему не дала Нонна Александровна. Она вскочила из-за стола и кинулась прочь из кабинета. В приёмной на бегу велела секретарше вызвать охрану на крышу жилого корпуса, а сама помчалась вдоль по коридору в сторону лестницы.
Все расступались перед ней и ошарашенно смотрели вслед. Невозможно было представить такое — чтобы чопорная и преисполненная достоинства Нонна Александровна так неслась по коридору, едва не сбивая встречных с ног. Валентин Владимирович еле за ней поспевал. А Дина и вовсе не могла догнать обоих.
Бегала Дина всегда быстро, но ослабевший после болезни организм заметно сдал. Только страх за Эрика и придавал ей сил. Но добравшись до чердака, дверь которого была уже открыта нараспашку, она с трудом дышала. В глазах темнело, а сердце выпрыгивало из горла.
Директриса и куратор, очевидно, не сразу сумели найти нужный выход. Потому что, когда Дина поднялась на чердак, они — Нонна Александровна и Валентин Владимирович — как раз выбирались на крышу. Дина сделала последний рывок и выскочила следом. И на мгновение остолбенела от ужаса, беззвучно открыв рот.
Эрик и Дмитрий Константинович боролись. Вцепившись друг в друга, они перекатывались в опасной близости от края крыши.
Наконец её лёгкие исторгли вопль. Директриса, почему-то уже босая, тоже захлёбывалась в истошном крике.
— Дима! Стой! Перестань! Остановись! — осторожно подбирался к ним куратор.
Но Приходько было не узнать. Он казался невменяемым. И точно обезумев, нападал на Эрика, пытаясь даже не то что столкнуть его, а спрыгнуть с ним вместе. И подойти к ним было страшно: любое неверное движение могло тут же закончиться трагедией.
Эрик изо всех сил выворачивался и отбивался ногами от него, пальцами, ногтями отчаянно цеплялся за выступы кровли, сдирая руки в кровь. И видно было, что он на последнем издыхании уже. Но одержимый физрук не выпускал его. Наоборот, казалось, зверел всё больше и нападал с каждым разом всё яростнее. В какой-то момент он разжал мёртвую хватку, но лишь на секунду. Эрик не успел даже отползти толком, как Приходько снова кинулся на него.
И в то же мгновение Нонна Александровна с каким-то жутким нечеловеческим криком рывком бросилась на физрука. Вцепившись в него, перевалилась вместе с ним через невысокое ограждение, и оба полетели вниз…
70
Несколько дней спустя
Газеты и новостные сайты гудели от разыгравшейся трагедии в элитной школе. По телевидению тоже прошло несколько репортажей. Сам пансион напоминал сейчас растревоженный улей. От благородной и торжественной ауры, окутывавшей прежде «Аквиллу», ничего не осталось. Кругом царили суета, мельтешение, галдёж, отчего площадь перед главным корпусом напоминала базар.
