— Какая же ты глупышка, Энни, — смахивая непослушные слезинки, прошептала Хилдер. — Это было так страшно — ничего не знать! Каждый день просыпаться в надежде, что именно сегодня тебя найдут, а потом засыпа́ть, моля Бога, чтобы с тобой было всё хорошо!
— Прости, — прошептала Энни, крепче прижимая к себе подругу. — Я же говорила, что не могла поступить иначе.
— Знаю, — шмыгнула носом Хил и добавила срывающимся голосом: — Просто мы все так сильно тебя любим! И потерять тебя ...
— Не плачь, — перебила её Энни. — Я здесь, с тобой! Со всеми вами!
Несколько долгих минут девчонки прижимались друг к дружке не в силах оторваться.
— Я приготовила бургеры, твои любимые — с руколой, — первой заговорила Хилдер и, схватив Энни за руку, потащила ту на кухню и усадила за стол. — Сейчас сделаю горячий шоколад и ты мне все-все расскажешь, договорились?
— Угу, — кивнула Энн, осматривая крохотную кухню, на которой за это время ничего не изменилось.
— Как Арна? Как братья? Нормально отпустили? — раскладывая по чашкам какао, поинтересовалась Хил. — Я была уверена, что они запрут тебя в доме и больше ни шагу не дадут ступить.
— Нет, всё хорошо! — засмеялась в ответ рыжеволосая девчонка.
— Твой эмир так и не звонил? — не отвлекаясь от дела, спросила Хил. В отличие от Арны и мальчишек, подруга знала чуть больше о приключениях беглянки.
— Нет, — тут же помрачнела Энни. — И он не мой, ты же знаешь!
— Не думаю, что Адам Ваха побежал бы и меня спасать от варваров в смертоносную пустыню, — хмыкнула Хилдер.
— Хил, не начинай, я же тебе всё рассказала!
— Ну не знаю, мне всё равно кажется, что ты просто всё не так поняла.
— Хилдер, разве ты меня не знаешь? Неужели я похожа на девушку, которая будет безропотно подчиняться чужой воле? Или может ты захотела бы стать игрушкой в руках женатого человека? Да и вообще, мой дом здесь! Я люблю дождь и ветер, холодный океан и заснеженные вершины гор, я всегда буду одеваться в джинсы и открыто смотреть в глаза собеседнику, а еще я ценю свободу! Жить в золотой клетке — такое себе удовольствие, теперь я знаю это точно!
— Ну вот опять, — улыбнулась Хилдер и, бросив чашки с шоколадом, подсела к Энни и заглянула в ее глаза.
— Ты о чём? — непонимающе уточнила девчонка. От волнения, с которым она так отчаянно оправдывала свой побег от Адама, её щёки запылали огнём.
— Стоит мне тебя спросить о твоём эмире, как ты сразу начинаешь взрываться!
— Неправда! Просто я хочу, чтобы ты наконец поняла, что я для него ничего не значу. Я лишь похожа на ту, которую он любит и всегда любил.
— И поэтому, рискуя своей жизнью, побежал тебя спасать?
— Думаю, он просто чувствовал ответственность за мою жизнь.
— А когда не отходил от тебя ни на шаг после?
— Его мучило чувство вины, не более!
— А его слова?
— Хил, а его слова, как ты видишь, сильно расходятся с делом! За целый месяц ни одного звонка, ни одного сообщения! Он даже не поинтересовался, как я добралась!
Хилдер заметила, что глаза Энни увлажнились, а голос задрожал. Теперь она воочию убедилась, что подруга страдала, хоть и пыталась казаться безразличной.
— Позвони ему сама, в чём проблема?
— Ни за что! — отрезала Энни и вскочила с места, чтобы доделать шоколад, заброшенный Хил. — В конце концов, каждый получил своё: я вернулась домой, а он женился на Алие.
— Ты ее видела? Она правда так сильно на тебя похожа?
— Нет, не видела, — Энни пожала плечами. — Но Саид, ее отец, глядя мне в глаза, не смог нас различить.
— Саид? — переспросила Хилдер, словно имя это ей о чем-то говорило.
— Ну да! — без задней мысли согласилась Энни
— Погоди, — Хилдер подскочила к подруге и, обняв ту за плечи, заставила обернуться.— Помнишь, ты мне рассказывала про свой разговор с Ларусом на утёсе, когда нас в спешке отправили сюда.
— Конечно!
— В той истории тоже был Саид! — заговорщически прошептала Хил.
— Подумаешь! — отмахнулась Энн и протянула чашку с горячим напитком подруге.— На Востоке каждого третьего так зовут!
— Ещё скажи, что все дочери этих Саидов похожи на тебя будто сёстры, — словно разгадав страшную тайну, Хил натянула на лицо победную улыбку.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что чует моё сердце, — облизнув с губ остатки шоколада, уверенно выдвинула свою версию Хилдер: — тебе просто необходимо поговорить с Ларусом!
34. Обещание
Дезирия
Адам
Есть ли предел боли, разрывающей душу? Чем заглушить её, если с каждой минутой она становится лишь сильнее?
Адам знал: здесь бесполезны врачи. И кто бы что ни говорил — время тоже не всесильно!
Эмира больше ничего не держало в Наджахе, никто более не ждал его в собственной провинции. С отъездом Энн точно пелена спала с его глаз. Он не находил покоя нигде и ни в чём. Праздная жизнь, которую вёл эмир раньше, оправдывая себя благими целями и нелепыми мечтами, начала казаться непозволительной. А ещё Адам хотел отомстить. За Энни. За других таких же несчастных, ставших жертвами творящихся в Дезирии бесчинств. Он понимал, что должен был очистить земли своей страны от зла в лице Карима и подобных ему мерзавцев, чтобы больше никто не повторил судьбу рыжеволосой чужестранки.
Как только убедился Адам, что Энни пересекла порог своего дома, он тут же отправился к Саиду. Разговор с правителем был непростым. Адам просил отпустить его в Бларох, чтобы раз и навсегда усмирить казухов. Саид же, понимая, насколько это могло быть опасным, никак не хотел рисковать жизнью молодого человека. И пусть он так и не стал для шейха родным, тот понимал, что более достойной кандидатуры на его пост, не найти.
— Я пошлю туда людей, Ясин, – пытался отговорить Саид. — Ты же мне нужен здесь! Живой!
Но Адам оставался глух к просьбам правителя. Вырвать сердце из тела Карима он жаждал своими руками.
Два месяца он ходил по его следам, не зная отдыха, не давая себе ни минуты на воспоминания. Только вперёд! Бархан за барханом ближе к цели. Шестьдесят долгих дней и столько же ночей Адам шаг за шагом приближался к своей цели.
Когда чудилось, что сил больше нет, а Карим вновь и вновь ускользал из цепких рук эмира, своё плечо подставлял Ангур. Он был рядом каждую минуту. Находил именно те слова, которые вселяли в Адама веру и помогали не отступать.
Когда барханы и дюны сливались воедино, и начинало казаться, что отряд Адама ходит кругами, на помощь всегда приходил Рашид, который видел Бларох насквозь. Рядом с ним в душе Адама просыпалась надежда и уверенность, что он всё делал правильно.
До лагеря Карима отряд Адама добрался лишь к октябрю. К тому времени силы были уже на исходе, но стоило лишь воочию увидеть этого монстра, вспомнить, что сделал он с беззащитной Энни, как внутри эмира проснулся настоящий безжалостный зверь! Несколько часов ожесточённых боёв. Под палящим солнцем. Изнывая от жажды и боли. И всё же отряд казухов был повергнут, а Карим, связанный и засунутый в холщовый мешок, заброшен в багажник внедорожника Адама. Эмиру не терпелось отплатить монстру той же монетой.
Дело оставалось за малым: нужно было вернуться в Наджах. Но именно это казалась теперь совершенно невозможным. Осколком от взрыва задело Рашида, и хоть остался он жив, состояние его было тяжёлым. Именно тогда, после нескольких суток безуспешных попыток найти верное направление, когда горючего оставалось на считаные мили, и казалось, что выхода нет, Адам и вспомнил про свёрток Зухарии. Без особой надежды, скорее от отчаяния, он разложил ветхие бумаги, и какого было его удивление, когда обнаружил на них изображение нужного участка пустыни.
Караван Адама вернулся в Наджах лишь к середине октября. А сам эмир, измученный, уставший, но так и не усмиривший своей боли, не откладывая на потом и не давая себе времени на отдых, отправился к Саиду, чтобы доложить тому обо всём.
