это время видел я одну машину, но она проехала мимо. Свернула туда.
Сторож показывает на едва приметную дорогу, огибающую стройку по периметру.
— А там что?
— Раньше был второй въезд на стройку, потом его заколотили. Я в том углу бываю на проверке. Не замечал ничего странного.
Решаем разделиться. Мы со Славкой и сторожем отправимся в объезд, а детективы, если не смогут дозвониться до начальника и узнать точный адрес коттеджа Каланчи, начнут методично осматривать территорию дом за домом.
Дорога в объезд оказывается разбитой. Славкин дворянин автопрома не привык, чтобы хозяин с ним так обращался. Но Порше добросовестно ныряет в ямы, выскакивает обратно, чтобы получить веткой по крыше или капоту, и снова проваливается.
— Ой, что делается! — причитает сторож. — Это ж какие деньги сейчас гробишь!
— Жизнь человека дороже, — отвечает Славка. — А деньги — дело наживное. Заработаем.
Я благодарен другу за такие слова, сердце сжимается от боли и волнения, а на душе тепло. И откуда-то рождается уверенность, что мы обязательно найдём Женю. Не должно так случиться, чтобы судьба свела нас вновь через пять лет, чтобы бросить на произвол.
Наконец с потерями подъезжаем к воротам. Внешне и правда они выглядят плотно закрытыми.
— Я же говорил, — дед торжествующе поднимает палец. — Видите, снаружи закрыто, а внутри для подстраховки — тоже.
Подходим ближе. Свет фар ярко освещает забор, по верху которого тянется колючая проволока.
— У вас электричество подключено? — спрашивает Славка.
— Зачем? Нет надобности. Никто не поедет сюда воровать кирпич, а отделочные материалы давно вывезены. Смотри!
Охранник смело подходит к воротам, кладёт на металл ладонь, потом стучит по ним кулаком.
Что это? Мне кажется, или створки пошевелились? Переглядываемся со Славкой и несёмся к забору.
— Василий Игнатович, в сторону!
С разбега врезаемся в ворота, но они только слегка подаются вперёд. Пытаемся ещё и еще, но ощущение такое, будто что-то держит их изнутри, но разглядеть в темноте, что это, невозможно.
— Ой, парни! Что это делается! Как же так? — бегает вокруг нас сторож.
— Тим, я сейчас!
Славка бросается к машине, запрыгивает в неё и заводит мотор. Старик вскрикивает и мчится к воротам. Он закрывает их спиной и кричит:
— Не дам! Не дам такую красоту гробить! Звоните своим. Пусть изнутри пробуют открыть.
Черт! Сторож прав! Останавливаю взмахом друга и вытаскиваю телефон. Такое простое решение даже не появилось у меня в голове. Детективы приезжают через несколько минут, которые кажутся мне вечностью. Все это время мечусь вдоль забора, как раненый зверь, пытаясь найти способ перелезть через него, хотя это действие совершенно бесполезное.
Когда ворота открываются, не верю своим глазам, а когда вижу то, что их сдерживало, столбенею от шока. Сзади на меня налетают Славка и сторож и тоже замирают, парализованные.
Ворота были заблокированы тем самым мотоциклом, который я видел уже дважды, а под ним лежало тело в чёрной одежде.
— Как же так? — стонет дед. — Я же был здесь днём, ничего не видел, а вечером ещё на обход не ходил. Как же так? И собаки не унюхали. Как же так?
Детектив наклоняется над телом, снимает с головы шлем. Я напрягаюсь, ожидая увидеть Каланчу, но пред нами лежит незнакомый парень. Полицейский прикладывает руку к горлу мужчины.
— Жив! — он поворачивается к напарнику. — Паша, вызывай подмогу и скорую.
Раненого незнакомца увезли, и остатки ночи отряды полицейских бродили по стройке, проверяя каждый дом. Достроенные коттеджи, ожидавшие отделку, стояли запертыми на ключ. Приходилось ещё связываться с хозяевами и просить разрешения на вскрытие частного имущества.
К утру все настолько вымоталась и устали, что едва передвигали ноги. Но я не мог сдаться. Перед глазами стояла картина растерзанной Жени, которая ждёт спасения, вот только ее спаситель рвёт волосы на голове от бессилия и отчаяния.
— Много ещё осталось? — спрашивает Слава у полицейских.
В короткую минуту отдыха мы рассматриваем привезённую прорабом строительства карту. К сожалению, ни один коттедж за Степаном не числится. Как объяснил нам детектив, умный Каланча подстраховался и оформил дом на другого человека, иначе при аресте у него бы конфисковали и это здание. А выяснить, кто счастливый обладатель собственности, пока не удаётся.
— Две трети стройки проверили. Не были на этой улице, там много строительного мусора. Близко подъехать не удаётся, в темноте можно самим разбиться. Оставили участок на утро.
— Я туда!
Сразу встаю, но полицейские меня удерживают.
— Не торопись, так и девушку не найдёшь, и сам пострадаешь.
— Ничего, я осторожно. Слав, ты со мной?
В этот момент подходит ещё одна поисковая группа. Спасатели устало разводят руками.
— Никого. Пусто, — смотрят на сторожа и говорят: — Дед, ты зачем столько кошек развёл на территории? Неужели животинок не жалко? Они же здесь помрут с голодухи.
— Кошек? К-каких кошек? — старик чешет затылок. — Дома нежилые, хозяева ещё не въезжали. Никого тут нет.
Внезапно устанавливается такая тишина, что слышно, как шумят листвой деревья.
— Где вы слышали кошек? — осипшим голосом спрашиваю я. — На какой улице?
— Погоди, погоди, ты думаешь…
Полицейские наклоняются над картой и обводят фломастером примерные дома. Мы тут же срываемся с места. У меня за спиной словно крылья вырастают. Я на сто процентов уверен, что это Женя нас зовёт, только докричаться не может. На нужном участке рассредоточиваемся и превращаемся в слух. Кажется, я сейчас одно большое ухо, которое вращается по окружности, как локатор.
— Пи…, — улавливаю слабый писк. — П-и-и-и…
Это «пи» то пропадает, то появляется вновь. Я двигаюсь в направлении звука, но не могу определить, из какого дома он идёт. А может, это нервы, натянутые, как струна, вибрируют в голове?
И я срываюсь.
