Выходит, что мы так же предпочитаем гулять сами по себе, потому что уже знаем, как больно, когда чувства не взаимны. Это может создать проблемы, а я этого не хочу.
— Энрика, хочешь быть кошкой, будь ей. Но ты должна знать, что эти проблемы самые желанные для меня. Ты внутри меня. Я долгое время не могу забыть тебя. Это не позволяет тебе быть уверенной во мне?
— Мужчины быстро остывают. Не хочу такого. Проще отрицать, — отвечаю и прикрываю глаза на несколько секунд, чтобы справиться с печалью в своём сердце.
— Тогда мне придётся воевать с тобой, Энрика, потому что фальшью я сыт по горло. Я хочу тебя. Вот такую, — он гладит моё лицо и снова целует меня в губы. — Ты искренняя и добрая. Ты хотела быть жестокой, но не смогла, потому что у тебя есть сердце. Ты сильная, упрямая и храбрая. И никогда не сдаёшься, даже если всё паршиво вокруг.
— Я слабая, Слэйн. Я постоянно чувствую себя потерянной и разбитой, — шёпотом убеждаю его.
— Ты ошибаешься. Сейчас ты тоже чувствуешь себя слабой? Рядом со мной тебе страшно?
— Нет, рядом с тобой мне хорошо. Это всё чувства к тебе. И я боюсь их, потому что если ты сделаешь что-то плохое людям, то мне придётся это принять. Это сломает меня. Если ты ударишь меня, то боюсь, что превращусь в тряпку и жалкую женщину. Я погибну внутри, понимаешь? Ты тот, кто может меня сломать.
— Я никогда не ударю тебя. Никогда. Даже когда бываю сильно зол на тебя, я хочу убить тебя своими губами. Я так ненавижу тебя и желаю целовать, чтобы ты задохнулась и умерла в моих руках. Эти эмоции противоречивы, но я стараюсь оберегать тебя. Пытаюсь дать тебе понять, что твоё место рядом со мной. Я давно уже сказал тебе об этом. Прими этот факт, Энрика. Ты моя. Другого мужчины в твоей жизни никогда не будет. Уйдёшь, я догоню, запру и привяжу тебя. Буду испытывать судьбу миллион раз, чтобы доказать тебе, что ты должна вернуться ко мне.
— Это кажется немного неадекватным, — замечаю я.
Слэйн усмехается и кивает.
— Это так. Я маньяк. Я выбрал тебя своей жертвой. Моей любимой жертвой.
— Теперь мне не по себе. — Ёжусь от холодка, прошедшего по позвоночнику.
— Я так вижу тебя, но не мёртвой. Я слишком сильно одержим тобой. Хочу всё с тобой, Энрика. Всё. И я не собираюсь отступать, — он целует меня в кончик носа и отпускает.
— Я выберу для тебя одежду, чтобы ты не сильно выделялась на фоне остальных, хотя это неизбежно.
— Не стоит напоминать мне, что я не твоего круга, — огрызаюсь.
Слэйн широко улыбается и качает головой.
— Энрика, прекрати считать, что в моих глазах ты ничтожество. Нет. Ты будешь отличаться на фоне остальных, потому что чиста. Ты всегда будешь отличаться от всех женщин, окружающих меня. Ты не одна из них. Ты лучше. Ты для них недосягаемый идеал. Они никогда не смогут быть тобой, а ты ими. Я убедился в этом. Ты не совершишь самоубийство. Ты не трусиха.
— Ты сильно ошибаешься, — цокаю я.
— Я никогда не ошибаюсь, Энрика. Никогда.
Мне нечего ему сказать. Просто нечего. Он слишком высоко меня оценивает после того, что я с ним сделала. И, конечно, я мечтаю о Слэйне. Мечтаю о «долго и счастливо» рядом с ним. Я мечтаю, но это только мечты. Не стоит на них полагаться. Они причиняют боль. Когда люди мечтают, то мечты становятся для них реальностью, но только для них, а не для других. Они живут в своём мире, где всё хорошо, и не замечают ничего, а потом отказ для них становится крушением всех надежд. И тогда люди умирают. Они будут двигаться, но внутри останутся мертвы. Кто-то с этим не справится, а кто-то станет жестоким, как Слэйн. Останется маленький огонёк надежды на то, что всё может быть иначе, но и он угаснет, потому что страх редко бывает побеждённым, потому что у него всегда есть сильные аргументы против. Так вот и у моего страха быть со Слэйном тоже. Его отец убил моего, это весомо. Ни один из нас не сможет жить с этим дальше, потому что мы оба тащим на своих плечах чужую вину, да ещё и свою. Сбросить её не так просто, как кажется, потому что последствий неправильных решений будет всё больше и больше. Они и уничтожат всё.
Мне на шею ложится что-то тяжёлое, и я моргаю несколько раз. Шокировано смотрю на блеск алых камней на своей шее.
— Тише, Энрика, это всего лишь рубины и бриллианты. Украшение, которое я взял в аренду для тебя на этот вечер. Правила этого мира диктуют нам условия. Мы должны соблюдать их. — Слэйн застёгивает тяжёлое и холодное колье у меня на шее.
Я с ужасом смотрю на своё отражение в зеркале. Моё тело облачено в чёрную, плотную ткань, с вырезом-сердечком на груди. Платье тугое до середины бедра, а ниже идёт сверкающий твёрдый фатин. Оно делает меня похожей на чёрную русалку. Теперь ещё и украшение. Слэйн вдевает серьги мне в уши, и я закрываю глаза, тяжело вздыхая.
— Мне некомфортно во всём этом, — шепчу я.
— Знаю, потерпи, Энрика. Если мы этого не сделаем, то мне придётся драться. Я давно уже не делал этого.
— У тебя несколько дней назад был бой, — напоминаю ему.
— Да, но теперь я зависим от физической силы. Во мне слишком много боли, которая никуда не уходит, Энрика. Поэтому давай сохраним жизнь тому, кто решит оскорбить тебя. Помоги мне пережить этот вечер. — Слэйн целует меня в обнажённое плечо.
— Всё будет так плохо? — напряжённо спрашиваю его, поправляя волосы, которые я завила волнами.
— Надеюсь, что нет, но я не тешу себя иллюзиями. Главное, что мы вместе. Да? Ты и я. — Он обнимает меня, и я улыбаюсь ему.
— Да, всё будет хорошо. Фарелл начнёт говорить про тебя гадости, но я не собираюсь его слушать. Они просто не знают тебя вот таким. Для них ты плохой и странный, а для меня ты прекрасен, Слэйн, — произношу и разглаживаю на его плечах чёрный пиджак.
— Этого мне достаточно, чтобы выжить. Поехали.
— Ты обычно молчишь, когда мы едем сюда, — говорю я, когда мы проезжаем высокие металлические ворота. Да, обычно замки окружают рвы или красивые витиеватые чугунные ворота, но мы в современном мире, в котором люди защищают свою старинную собственность страшными, но безопасными воротами.
— Правда? — Слэйн не поворачивает ко мне голову, и даже его голос звучит скучающе.
— Да. Тебе разонравилось разговаривать в дороге. Ты больше не любишь водить машину?
— Люблю. Это один из моих вариантов расслабления. Поездка сюда для меня не самая приятная в жизни, поэтому я концентрируюсь на том, что скажу.
— То есть ты отрабатываешь диалоги? — изумляюсь я.
— Именно так, иначе я скажу то, что думаю, а это не поможет нам с тобой. Поэтому я концентрируюсь на словах. Да и рядом с тобой у меня совсем недобрые мысли.
— Недобрые? Хочешь остановиться и закопать меня где-нибудь? — спрашивая, прыскаю от смеха.
— Хуже. Хочу, не останавливая машину, трахнуть тебя. Я так и вижу, как ты сосёшь мне, а потом забираешься на меня. Скорость свистит в ушах, твои стоны делают меня всё твёрже и твёрже. Ты скачешь на мне, а я умираю от похоти и аромата твоей киски.
Уверена, что мои щёки и уши покрываются алым. Я совсем не была готова к такому повороту разговора. Сглатываю, чтобы побороть сухость в горле.
— Да, наверное, хорошо, что ты молчишь, — шепчу, отворачиваясь от Слэйна.
Он хмыкает, задевая меня. Сейчас он раздражает меня тем, что думает, будто знает какие мысли бродят у меня
