сама могу добиться. И я не разрушу свою жизнь…
— Ты потеряешь уйму времени, пока накопишь хотя бы на первый взнос за первый курс. А что потом? Ты будешь работать до обморока и упадёшь где-нибудь? Разобьёшь голову? И в итоге ты всё равно не сможешь учиться.
— Ты же смог. Ты тоже работал.
— Я смог, потому что у меня был фундамент. Я в то время писал программы и выполнял мелкие заказы по оформлению сайтов. Мне не нужно было находиться на ногах двадцать четыре часа в сутки.
— Ничего, это не так страшно. Я и не такое переживала, но я никогда не планировала использовать невинного человека, чтобы поступить так, как требуют правила. Кто, вообще, придумал правила в вашей семье? Это чушь собачья. Каждый человек должен следовать только своим правилам. А ты разрушишь свою жизнь. Ну, неужели, тебе не хочется быть счастливым, Слэйн? Вдруг ты совершаешь ошибку? Если в этом мире есть твоя родственная душа? — Я бросаю в рот картошку и тщательно жую её, поглядывая на него.
— Если это и так, то я предпочитаю не знать об этом. Что её ждёт со мной? Моя сестра повесилась из-за обязательств. Я не хочу хоронить ту, кого мог бы полюбить.
— Но твоя мать-то жива, Слэйн. Выходит, дело не в этом. Твоя сестра была просто слабой и трусихой. Вместо того, чтобы решать проблемы, она выбрала лёгкий путь избавиться от них и от жизни.
— Ты хотела сделать то же самое, Энрика, — напоминает он.
— Да, но не сделала этого. Не сделала. Я думала всего лишь о самоубийстве в моменты усталости и слабости, вот и всё. Но я взяла себя в руки и пошла дальше. Да, мне было сложно. Не все такие, как твоя сестра. Думаю, тебе нужно дать шанс женщинам. Ты должен дать шанс себе быть счастливым и не торопиться со всем этим. А ещё послать своего отца на хрен, — открыто презрительно кривлюсь.
— Я ненавижу, когда мы ссоримся, Энрика. Это выводит меня из себя. И я боюсь, что ты уйдёшь, обидевшись на меня.
— Мы не ссоримся, а разговариваем. Слэйн, это обычный разговор и обсуждение происходящего, планов и жизни, — прыскаю от смеха. Он удивлённо смотрит на меня.
— Разве не ссора?
— Нет.
— А на мосту была ссора?
— Нет. Был эмоциональный разговор и чистосердечное признание. Ты что, считаешь, что мы постоянно ссоримся?
— Да. Ты вспыльчива, Энрика.
Я смеюсь, откидывая голову назад.
— Слэйн, люди могут повышать голос и обсуждать неприятные темы, даже устраивать дебаты, но это не ссора. Ссора — это когда всё разрушается. Насколько я могу заметить, мы ещё вместе, значит, это не ссора. К тому же я никуда не собираюсь идти до окончания нашего установленного срока. И я не так вспыльчива, как ты.
— Я очень терпеливый, — возмущается он.
— Тебе напомнить, как ты меня притащил сюда на плече? Или напомнить, как ты схватил меня и бросил на диван?
— Это… это просто доказательство того, кто главный. Я.
— У меня и не было сомнений, что из нас двоих ты главный. Никогда. Твоя власть ощущается за версту, — смеюсь я.
— Правда?
— Ага. Когда я тебя увидела в первый раз в кресле своей квартиры, то мне казалось, что ты меня даже с такого расстояния подавляешь своей властью.
— Я проявил немалую выдержку, чтобы не сорвать чёртово полотенце с твоего тела. Ты была прекрасна, Энрика. Но страх в твоих глазах меня останавливал. Сейчас ты ещё прекраснее, потому что в твоих глазах я вижу свет.
Меня так смущают его слова, что я не знаю обычно, как на них правильно реагировать. Мне хочется послать его к чёрту, огрызнуться и показать, что я дерьмо. Но сейчас, смотря в его красивые глаза, я не хочу быть дерьмом. Он отмывает меня одним только прикосновением своего взгляда.
— В Ирландии всегда тучи, да? Я редко здесь вижу солнце, — меняю тему, доедая свой ужин.
— Энрика…
— Просто поддержи меня и всё, Слэйн. Порой какие-то разговоры меня… сбивают с толку. Пожалуйста, — шепчу я.
Он глубоко вздыхает и улыбается мне.
— Да. Так и есть, но если уехать подальше от города, в моё поместье, то там потрясающее небо.
— У тебя есть своё поместье?
— Перешло по наследству от дедушки по линии отца. Он оставил всё своё имущество и деньги мне, потому что ненавидел своего старшего сына.
— Почему?
— Я не знаю. Никогда не интересовался. Это их дела, не мои. И ты должна увидеть поместье. Я его люблю. После его смерти я многое там поменял. Там есть озеро, лодка и я иногда рыбачу, хотя Каван ненавидит это. Ещё там жутко холодно, но мне нравятся камины и их тепло. Поэтому я колю дрова и развожу костёр прямо в комнате. Каван тоже не особо от этого в восторге. Он считает, что мы как два любовника спрятались, чтобы трахнуть друг друга.
Я прыскаю от смеха.
— Любовника?
— Да. Одно время в газетах писали дерьмо про то, что я гей и встречаюсь со своим помощником, поэтому мы всегда вместе. Но и эти статьи были уничтожены уже мной. Я подал в суд на газету и стёр её с лица Земли.
— Вау, почему постоянно люди думают, что если двое мужчин дружат, то непременно они любовники? Это так тупо. Ведь если две девушки дружат, то это лишь поощряется. Двойные чёртовы стандарты, ненавижу их. Когда я жила с дедушкой, то тоже слышала дерьмо про себя. Многие считали, что он не мой дедушка, а я просто трахаюсь со стариком. Мы были не особо похожи. Он дедушка по папиной линии, но отец был похож на свою мать, а я на него. В общем, это так противно, когда люди делают о тебе выводы и зачастую они настолько грязные, что хочется помыться, — кривлюсь я.
— У тебя был только он, верно? А как же родители твоей матери? — Интересуется Слэйн.
— Их не было, — пожимаю плечами. — Моя мама была сиротой. Она росла в детском приюте.
— Поэтому она работала там, где знала, как помочь, — заключает Слэйн.
— Да. Она любила детей. Всех детей. Порой я сильно ревновала, потому что она так заботилась о них, хотя никогда не ущемляла и меня. Но я была ребёнком, мне казалось, что всего вокруг меня мало. И когда мы уехали, после смерти отца, то я так хотела вернуть то, что мне казалось малым, — горько признаюсь я.
— Куда вы уехали?
— Переехали в другой штат, потому что мама хотела сменить обстановку. Она не могла находиться в нашем доме. Не могла. Ей всё напоминало об отце. Она сильно страдала там, хотя страдания не закончились, но она верила, что будет лучше. Раньше мы жили в пару часов езды от дома дедушки, но потом нас разделяло огромное расстояние. Я скучала по нему, он не мог оставить бабушку одну, чтобы приехать к нам, потому что бабушка сильно болела. Она умерла за месяц до того, как мама снова вышла замуж. Остальное ты знаешь. Я вернулась к дедушке и хотела поверить, что теперь всё будет хорошо. Мы много времени проводили вместе. У меня больше никого не было. Он учил меня многому. И я скучаю по тому времени, когда мы ждали закат и встречали рассвет. Он говорил, что люди обожают солнце, но забывают, что день это не только солнце, но и тучи. И мы должны достойно встречать этот день, здороваться с ним и прощаться лично. Поэтому мы вставали рано, чтобы встретить рассвет на веранде, а потом сидели долго, прощаясь с закатом. Звёзды сверкали над нами, и дедушка всегда требовал, чтобы я искала ту самую звезду, которая упадёт для меня, — мои глаза наполняются слезами. Я смахиваю одну и натянуто улыбаюсь.
— Пойдём, Энрика, — Слэйн встаёт со стула и протягивает мне руку. Недоумённо смотрю на него и корю себя за сентиментальность. Мне не стоило вспоминать этого.
