Кристина Лорен - Прекрасный игрок

– Ключицы, вот как? – спросил он тепло и чуть хрипло.

Затем я перешла на грудь и прикусила губу, пряча победную улыбку. От моего прикосновения его дыхание участилось, стало отрывистым и возбужденным.

– Мне нравится твоя грудь.

Рассмеявшись, он проворчал:

– Взаимно.

Выбор затрудняло то, что все его тело было идеальным. Рельефным, но не массивным, с широкими плечами и грудью и гладкой кожей. Я провела по ней указательным пальцем. Он не брил грудь и не обрабатывал ее воском, как модели в журналах или актеры, которыми я любовалась в те редкие ночи, когда зависала перед зомбоящиком. Грудь Уилла заросла темными волосами, а еще у него был гладкий живот и темная полоска, ведущая от пупка к…

Я нагнулась и провела по этой дорожке языком.

– Хорошо, – проворчал он, нетерпеливо ерзая подо мной. – О боже, да.

– И мне нравится вот это местечко, – сказала я, уклоняясь от его любимого маршрута и прижимая губы к бедру.

Приспустив его боксеры всего на дюйм, я вывела букву «Х» на внутренней стороне таза и «Б» чуть ниже. Усевшись, я оглядела надпись и расплылась в улыбке.

– Да, мне это нравится.

Подняв голову, Уилл увидел, что я написала на нем свои инициалы, и перевел взгляд на меня.

– Мне тоже.

Вспомнив, как я недавно отскребала с себя его расплывшиеся письмена, я поднесла маркер к большому пальцу и водила стержнем по коже до тех пор, пока подушечка не стала мокрой от чернил. Затем я прижала ее к телу Уилла как раз там, где выступала тазовая кость, и надавила так сильно, что он охнул, – и убрала руку, оставив отпечаток пальца.

Откинувшись назад, я залюбовалась своей работой.

– Черт, – прошипел он. – Наверное, ничего сексуальней со мной в жизни не делали, Ханна.

Его слова как будто сдвинули затычку в моей груди – я вспомнила, что были и другие, выкидывавшие разные сексуальные штучки и доставлявшие ему удовольствие.

Под его упорным взглядом я отвела глаза: мне не хотелось, чтобы он понял, какие мысли непрерывно крутятся у меня в голове. Мысли о «не-девушках». С Уиллом мне было хорошо. Я чувствовала себя сексуальной и прикольной, чувствовала себя желанной. Не стоило портить все размышлениями о том, что было до меня и что будет после. Да и, возможно, в те дни, которые мы не проводили вместе. Он никогда не говорил, что оборвал отношения с другими женщинами. Мы встречались почти каждый день, но все же не ежедневно. Если я что-то и знала об Уилле, так это то, что он ценил разнообразие и был достаточно практичен, чтобы оставить пути для отступления.

«Держать дистанцию, – напомнила я себе. – Секретный агент. Войти и выйти невредимой».

Уилл, усевшись подо мной, взасос поцеловал меня в шею, а затем перешел к мочке уха.

– Я должен оттрахать тебя.

Откинув голову, я поинтересовалась:

– Разве ты не сделал это ночью?

– Это было уже несколько часов назад.

У меня по коже побежали мурашки, и чай был снова забыт.

Было все еще прохладно, но в воздухе ощущалась весна. Появились первые листья и цветы, птицы щебетали в листве, а ясная лазурь неба обещала наступление теплых деньков. Весной Центральный парк всегда поражал мое воображение: невероятно, как такой огромный промышленный город ухитряется прятать сокровищницу цвета, воды и природы в самом своем сердце.

Мне хотелось подумать о том, что я должна сделать сегодня, и составить планы на пасхальные праздники, но у меня все болело, я устала и вдобавок рядом бежал Уилл, а это с каждой секундой отвлекало меня все больше.

Стук его ног по асфальту, ритм его дыхания… в результате я могла думать только о сексе.

Я помнила, как вздувались его мышцы под моими ладонями, как он поддразнивал меня, тихонько прося его укусить, – как будто делал это для меня. Как будто знал, что я хочу вырвать из него что-то, и, возможно, это что-то прячется у него под кожей. Я помнила, как посреди ночи он хрипло дышал мне в ухо, сохраняя четкий ритм, сдерживая собственный оргазм, казалось, часами, чтобы я могла кончить – снова, и снова, и снова.

Уилл задрал футболку и на бегу промокнул лоб, и в голове мгновенно вспыхнуло яркое воспоминание о том, как его пот капал мне на живот и как на вечеринке его семя блестело у меня на бедре.

Он опустил футболку, но я все еще не могла оторвать глаз от того места, где только что мелькнула полоска его живота.

– Ханна!

– Хм-м? – я наконец-то перевела взгляд на дорожку перед нами.

– Что происходит? У тебя опять этот остекленевший взгляд.

Я с шумом сглотнула воздух и на секунду зажмурилась.

– Ничего.

Стук его подошв замер, и чередование постельных сцен у меня в голове резко оборвалось. Но сладкая боль между ног никуда не делась и ничуть не пошла на убыль оттого, что Уилл склонился и заглянул мне в лицо.

– Не надо так.

Набрав в грудь воздуха, я выдохнула:

– Ладно, я думала о тебе.

Голубые глаза пристально изучили мое лицо, прежде чем взяться за остальное: мои соски, вставшие торчком под его слишком большой футболкой, живот, сведенный судорогой, подламывающиеся ноги и мышцы между ними, напрягшиеся так, что мне пришлось сжимать их еще сильнее, лишь бы как-то облегчить боль.

По его лицу пробежала легкая улыбка:

– Так ты сейчас думала обо мне?

На этот раз, закрыв глаза, я так и стояла, зажмурившись. Уилл говорил, что моя сила в прямоте, но на самом деле я просто чувствовала себя лучше, когда вываливала ему все.

– Я еще никогда и никем не была так увлечена.

Моим основным качеством всегда была целеустремленность. Но теперь весь мир заслонили страсть и желание, и я никак не могла насытиться.

Уилл молчал очень долго. Когда я вновь решилась посмотреть на него, он мерил меня задумчивым взглядом. Мне хотелось, чтобы он пошутил или подколол меня, выдал какую-нибудь пошлость и вернул нас к исходным позициям.

– Расскажи поподробней, – в конце концов шепотом попросил он.

– Раньше у меня никогда не возникало проблем с концентрацией и выполнением поставленных задач. Но теперь… я думаю о тебе… – тут я резко замолчала. – О сексе с тобой. Все время.

Никогда еще собственное сердце не казалось мне таким громадным, как будто оно заполнило всю грудь и бьется сильно и тяжело. Это мне даже нравилось – в присутствии Уилла я вспоминала о том, что сердце было мышцей, и мое тело отчасти было предназначено для страсти и животного секса. Но не для эмоций. Определенно не для них.

– И? – продолжал он.

Ну что ж, отлично.

– И это меня пугает.