— Я тебя сейчас убью, — сказала Элеонора неожиданно ласково. Ее красивое, лишенное возраста лицо светилось от счастья.
— Вы уже знаете? — спросил он и расплылся в улыбке.
— Знаю.
— Откуда? Предвидели?
— Да, я предвидела, что ты можешь слететь с тормозов и повести себя как глупый мальчишка, но на самом деле все гораздо прозаичнее — мне позвонила Селена. А мы так и будем разговаривать на пороге? — Она иронично усмехнулась.
— Прошу! — Данила коснулся руки Элеоноры, помогая ей переступить порог и одновременно лихорадочно соображая, в каком состоянии находится квартира после вчерашней попойки.
По всему выходило, что квартира так себе: на кухне — разгром, пустые водочные бутылки и пьяный Лемонтий. В гостиной — не менее пьяный Дакер. Конечно, Элеонора не может видеть, но у нее потрясающее чутье, ей и видеть-то ничего не нужно, чтобы понять, во что они превратили квартиру. И запах, опять же…
— А давайте в спальню! — сказал он, торопливо прикрывая дверь на кухню и отсекая заливистый храп Лемонтия.
Элеонора понимающе усмехнулась, направилась в спальню. Данила покатился следом. Странно, они знакомы уже несколько лет, а он до сих пор испытывает неловкость и смущение в обществе этой похожей на античную богиню женщины. Его всегда волновал вопрос, как она справляется со своей болезнью: смирилась — не смирилась, мучается ли до сих пор, чувствует ли свою неполноценность так же остро, как он сам. Впрочем, какая неполноценность?! Назвать Элеонору инвалидом ни у кого язык не повернется. Она настолько неординарна и органична, что о ее увечье как-то сразу забываешь. Может, это оттого, что она сама забывает?.. А вот ему никак не удается смириться с болезнью. У него есть все: любимая женщина, любимая работа, деньги, верные друзья, теперь вот ребенок. Ему недостает только одного — ног. Ему хочется носить своих девочек на руках. Именно носить…
— Напились? — спросила Элеонора, останавливаясь напротив окна.
— Напились, — покаянно сказал Данила.
— Иногда и напиться не грех, — усмехнулась женщина, — особенно по такому поводу, как рождение нового человека.
— А вы давно с Селеной разговаривали?
— Час назад.
— Как она? Как себя чувствует?
— Как может чувствовать себя человек после тяжелой операции? — Элеонора пожала плечами. — Она еще слаба, но в целом все более или менее нормально.
— А девочка?
— С девочкой тоже все хорошо, — Элеонора тепло улыбнулась. — Я разговаривала с врачами. Они заверили меня, что малышка, несмотря на свою незрелость, на удивление крепкая. Уже решили, как ее назовете?
Данила смущенно улыбнулся:
— Мне нравится имя Настя, но решать Селене.
— А Селена сказала, что решать тебе.
— Тогда Настя. Анастасия Даниловна! Звучит?
— Звучит. Красивое имя. Я гадала… у вашей дочки будет замечательная жизнь, только… — Элеонора достала из сумочки сигареты, закурила.
— Что — только? — насторожился Данила.
— Первые полгода надо малышку поберечь.
— Как именно поберечь?
— Нельзя оставлять ее одну, никогда, даже на пару минут.
— Почему?
— Не знаю, но поверь мне, Данила, так будет лучше. Ваша с Селеной дочка не должна была родиться живой, а она родилась. — Элеонора задумчиво выпустила колечко дыма. — Первые шесть месяцев своей жизни она будет очень уязвима.
— Вы уверены? — спросил Данила потрясенно.
— Я никогда не ошибаюсь в таких вещах. Я могу видеть или не видеть, но если я вижу… — Элеонора развела руками.
— А вы что-нибудь слышали про Ритуал Замены? — неожиданно спросил он.
— Ритуал Замены? — женщина ненадолго задумалась. — Я знаю, что в древних оккультных науках есть такие ритуалы, но они очень опасны для всех без исключения участников и редко дают стопроцентный результат. А почему ты спрашиваешь?
— Можно я вам кое-что прочту? — сказал Данила, включая компьютер.
Элеонора молча кивнула, подошла к компьютерному столу, нашарила рукой кресло, села.
— …Это сделали с Селеной? — спросила она, когда Данила закончил читать.
— Да.
Элеонора тяжело вздохнула.
— Тогда все понятно.
— Что вам понятно?
— На момент совершения ритуала Селена уже была беременна. Но это очень сильный ритуал, и часть заклятья легла на вашего ребенка.
— Вы во все это верите?! Во всю эту чертовщину и ахинею?! — изумленно спросил Данила.
— Во всяком случае, это многое объясняет.
— Да? Тогда, возможно, вам будет небезынтересно узнать, что тот, кто провел этот чертов ритуал, умер сегодня ночью.
Элеонора удивленно вскинула бровь, с сомнением покачала головой, а потом, после долгого молчания, сказала:
— Еще одно доказательство того, что ритуал очень опасен.
— Так, может, теперь нашей девочке ничего не угрожает?
— Может быть, но я бы все равно перестраховалась. Береженого и бог бережет.
— А вы не хотите узнать, кто этот человек? — спросил Данила.
— Очень хочу, — Элеонора отложила погасшую сигарету. — Ты мне все обязательно расскажешь — потом. А пока собирайся, нам нужно ехать.
— Куда?
— К твоим девочкам. Ты в состоянии вести машину? Я отпустила водителя.
— Подождете пару минут? Я приму душ и переоденусь.
— Поторопись, а я пока сварю нам с тобой кофе.
— Там э… — замялся Данила.
— Не беспокойся, Оборотень, — усмехнулась Элеонора, — я не потревожу твоего друга.
* * *
Селене наконец-то разрешили увидеть дочку. Она в равной мере желала и боялась этой их самой первой встречи. Пусть она уже давно все для себя решила, пусть твердо знает, что любит своего ребенка, но ведь это же самая первая встреча!
Ее девочка спала в прозрачном пластиковом коробе, аппарате для выхаживания недоношенных детей, она была такой маленькой. Крошечные ручки, крошечные ножки, крошечное личико. Говорят, новорожденные похожи на стариков. Неправда! Она такая красивая, ее девочка. Она вырастет настоящей красавицей, как ее папа.
Сомнений больше не осталось, они развеялись как предрассветный туман, стоило только Селене увидеть своего ребенка. Данила тоже это поймет, когда его наконец пустят к ним.
Она осторожно коснулась розовой щечки. Малышка открыла глаза, широко зевнула. Селена разревелась. Бедная ее мама, какого счастья она себя лишила…
* * *
— Она такая маленькая. — Данила растерянно посмотрел на сидящую на больничной койке Селену. — Знаешь, медсестра сказала, что она очень на меня похожа.
— Так и есть, — Селена счастливо улыбнулась, — наша девочка очень на тебя похожа.
