он пил эту Кока-Колу, и пропадает. Я жду минут пятнадцать, но его всё нет. Решаюсь пойти за ним.
Навстречу мне выскакивает девушка с телефоном в руках и вызывает полицию. Она говорит, что трое афроамериканцев избивают белого парня. У меня внутри всё обрываеся. Я бегу в ту сторону, откуда пришла она.
— Алекс!- кричу, подбегая к ним и заслоняя его собой.
Ему уже досталось — разбита бровь и губа, он сгибается и задыхается от удара в солнечное сплетение. Но видимо успел ответить, у одного из парней разбит нос, второй держится за глаз. Третьему достаётся удар ребром моей ладони в горло. Он хватается, хрипит за шею и отступает.
— Сэл, не лезь!- еле дышит Гроу, но поднимается и отодвигает меня в сторону.
— Стоять!- раздаётся голос сзади.
Это полицейские.
Полночи провели в участке. Разбирались с этой дракой.
— Алекс, какого чёрта ты с ними связался? Жить надоело?- обрабатываю ему дома раны.- Нам повезло, что мы иностранцы, поэтому и отпустили.
— Фсс,- шипит и кривится от боли.- Один из них меня толкнул плечом, я попросил быть аккуратнее. Они начали наезжать. Я даже не всё понял, что они говорили. Потом ударили, я ответил.
— Ты знаешь, что у одного из них был нож? А если бы он тебя пырнул? Закрой глаз,- попшикала антисептиком на разбитую бровь.
Алекс снова морщится.
— Хорошо не ствол,- пытается пошутить.
— Это, по-твоему, шуточки⁈ Ты чокнутый придурок! Тебя могли убить!
— Но не убили же. Ты тоже как тигрица бросилась на мою защиту. Приёмчик, которым ты его вырубила, покажешь?- притягивает меня за талию и сажает на колени.
Клею ему на рану пластырь. Так лучше. А то меня кроет уже от вида крови.
— Шрам останется теперь.
— Шрамы мужчин украшают. Так что с приёмом?
— Обычная самооборона — глаза, горло, пах. Я просто за тебя испугалась и треснула куда попала,- провожу пальчиками по его щеке.
В его глазах столько тепла.
— А я за тебя…- гладит меня по спине.
Тело сразу покрывается мурашками. И вид разбитого лица жутко возбуждает. Перед глазами начинает появляться пелена, стук собственной крови в висках оглушает. Но я держусь. Нужно бороться со своим пороком, маниакальностью или как это там называется.
— Я со школы не дрался. Лупить по груше в зале не считается.
— Я последний раз дралась год назад. Но это и дракой не назовешь…
— Что? Как?
— Приложила наглого ублюдка в туалете мордой об зеркало, за то, что к девушке приставал. Мы так, кстати, с Алёнкой и познакомились,- обнимаю Алекса за шею.
— А ты боец! Меня ты тоже ловко вырубила.
— Зря, что ли меня тренируют столько лет,- чмокаю его в губы.
— Фсс!- перекашивается от боли его лицо.
— Прости!
— Не прощу! Прощение ты должна заслужить ласками,- похотливо улыбается и урчит.
— Вот же котяра хитросделанный,- пробираюсь руками под его футболку и провожу ногтями по груди.
У него вырывается стон.
— Я слишком долго тебя ждал, теперь навёрстываю.
— Мда… — сосредоточиваю взгляд на его разбитой губе.
А что такого? Выпусти зверя погулять… Ему точно понравится.
Внутри просыпается что-то животное, неуправляемое. Я чувствую, что даже моё лицо меняется, появляется звериный оскал.
Зубами вгрызаюсь в футболку Алекса, делая небольшие дырочки, а потом, проникая в них ногтями, разрываю её.
— Сэл, ты что творишь?- смеётся, но в глазах видно удивление.- Она пятьсот баксов мне стоила.
— Я тебе новую куплю,- рычу и больно кусаю за шею.
— Ай…- сжимается.
Хватает меня за плечи и отстраняет от себя.
— С тобой всё нормально? Ты так резко поменялась,- вглядывается внимательно, пытаясь разгадать причину перемены.
— Не нравится?- веду плечами, чтобы освободиться от захвата.
Снова прикладываюсь к его шее. Желание прокусить до крови, но это может испугать его. Просто всасываюсь, оставляя засос.
Бёдрами скольжу туда сюда на коленях, чувствуя что он под штанами уже в боевой готовности. Ускоряю движения, отчего он стонет громко.
— Fuck, Сэл!- пальцы врезаются в мои ягодицы, сильно и до боли сжимая.
Кайф…
Освобождаю его член он плена одежды, а себя от трусиков, и седлаю моего сладкого мальчика, пытаясь поглотить его собой как можно глубже.
Это больно. Но меня такая боль только ещё больше разжигает. Толкаю Алекса в грудь, он откидывается в кресле и с довольной улыбкой закатывает глаза. Что-то урчит, мурлычет, стонет.
Ноготками веду по груди, не прекращая двигаться и ёрзать на нём. Остаются красные отметины. Лижу царапины языком.
Гроу шипит и вдавливает пальцы в мои бёдра. Заставляет ускориться. Во мне поднимается волна, накрывающая с головой от взрыва чувственности. Алекс рывком насаживает меня так, что внизу сводит от боли. И я чувствую, что он кончает в меня. Когда вынимает член, сперма вытекает из меня вместе с моей влагой, пачкая его лобок.
Провожу пальцем и пробую на вкус. Алекс молча удивлённо морщится.
— Ты животное, Сэл…
— Алёна, мы на интервью, а ты, как этот Ван Дамм проснется — покорми его завтраком,- прошу подругу перед уходом.
— Хорошо… Я могу его эксплуатировать?
— В смысле?- не понял Миша, отвлекаясь от телефона.
— Мне нужны мужские руки таскать сумки из супермаркета,- поясняет она своему парню, а то у него от ревности дымок с ноздрей пошёл.
— Можешь!- похлопываю я Мишку по плечу и делаю знак рукой, что пора идти.
— Держи,- протягивает он мне два конверта в машине.
— Что это?- кручу в руках.
— Приглашения. Белый на следующей неделе у Мастерса день рождения, он приглашает, плюс один. А вот приглашение в синем меня сильно удивило.
— Что там такое?- открываю я конверт и не верю глазам.
Оно было от Рона, ему в этом году тридцать лет. Приглашает седьмого ноября отметить юбилей в Лос-Анджелесе. Родился он десятого.
Кто раньше времени днюху отмечает⁈
Мы три раза всего после съёмок пересекались. Один на премии, два других на студии озвучивания. Не скажу, что мы враги, просто не общаемся.
— Пойдешь?
— А почему нет? То, что мы когда-то встречались — ничего не значит. Мы коллеги. И я уже давно забыла его глупую попытку меня вернуть.
Мишка скептично хмыкает и заводит машину.
Мы приезжаем в офис музыкального канала. Вопреки ожиданиям шума и беготни, нас встречают всего четыре человек в студии. Приглушенный свет, удобные диванчики и доверительная атмосфера.
Интервью (фрагмент):
— Как вам работалось практически в мужском коллективе сериала?
— Нормально. Они почти все женаты. Это, кстати, немного смущало. Игра в любовь, целоваться и сниматься в постельных сценах, когда знаешь, что это увидит жена актёра, вызывает неоднозначные чувства. А так моя команда на девяносто процентов состоит из мужчин — я привыкла.
— Что было самое сложное на съёмочной площадке?
— Запомнить все эти юридические термины,- смеюсь.
— Вы занимаетесь ещё музыкой. И она занимает большую часть вашей работы. Собираетесь ли завязать с кино и уйти на сцену?
— Скорее наоборот, хочу больше посвятить себя кино.
— Вы родом из России. Тяжело здесь?
— Нет. Нормально и комфортно себя чувствую. Моя семья по-прежнему живёт там и не собирается покидать страну.
— Как они воспринимают ваш успех?
— Радуются. Недовольны только тем, что мы редко видимся, раз в полгода. Надеюсь, теперь я буду бывать дома чаще.
— Что изменилось? Это как-то связано со слухами о романе с русским молодым человеком?
— Ээ… я оставлю этот вопрос без ответа…- улыбаюсь.- Давайте личное оставим личным. Когда я буду готова рассказать о своём любимом человеке — я это сделаю.
— Хорошо. А что для вас любовь?
Пауза. Мне сложно подобрать слова для ответа.
— Боль… Любовь всегда приносит боль. Особенно если это невзаимно. Сначала появляется душевная боль, которая постепенно перерастает в физическую. Тебя начинает ломать, выкручивать, ты плохо спишь, ешь. Перестаешь общаться с друзьями и близкими, стараешься быть один, чтобы никто не видел твоё состояние. Но даже взаимная любовь приносит не меньше страданий. Потому что вы начинаете переделывать друг друга, подстраивать человека под себя, возникают конфликты, вы ссоритесь. Расходитесь. Хорошо, если в разные комнаты, пока не остынете. А можно разойтись и навсегда…
— Как с этим бороться?
— Во-первых, принимать человека таким, какой он есть. Не пытаться его изменить. Во-вторых, научиться слушать, разговаривать и не делать поспешных выводов. В-третьих, не уходить после ссоры. Особенно это касается мужчин. Пусть
