Сергей курсировал по Луговой, не находя места для парковки. Школу отделял от проезжей части зеленый сквер, а единственную асфальтовую дорожку, ведущую к ней, перекрывали ворота. Здесь существовала пропускная система. Катя уже разок забирала девочку, и у нее был пропуск. Она вышла из машины и показала документ охраннику. Потом ей пришлось побеседовать по телефону с классным руководителем и вдобавок писать расписку.
Поистине Марат упрятал девочку за семь замков. Катя считала такие меры излишними. Но каждый человек вправе иметь свои причуды.
Инга несказанно обрадовалась внезапному отпуску Никогда еще Катя не видела сдержанную Ингу столь оживленной. Девочка попросилась на переднее сиденье и шофер разрешил ей. Кате пришлось сесть сзади.
— А теперь — на дачу, — вдруг объявил шофер, и Катя удивленно уставилась на него.
— На дачу? Но Марат ничего мне не говорил…
— Сюрприз… — улыбнулся Сергей и подмигнул ей в зеркальце.
Что-то мелькнуло в его взгляде странное. Это что-то мгновенно стукнуло ее изнутри и уронило каплю влаги на сухое зерно тревоги, посеянной утром. Поначалу Катя не позволяла себе придавать всему этому какое-либо значение. Музыка играла, Инга беззаботно вертела головой, глазея на мир за окном с неуемным любопытством детства Сергей вывел машину на шоссе и повел в противоположную от центра города сторону. Зерно тревоги, напитавшись влагой, разбухло и начало прорастать.
Катя молча рассуждала: школа Инги находится на окраине города, вдали от шумных улиц и детских летних лагерей, сейчас, зимой, пустующих. Делать там нечего. Но Сергей гнал машину именно туда! На дачу, в сторону Октана, нужно было выезжать совсем по другой дороге. Катя это хорошо помнила. Ну, допустим, на той дороге — ремонт… Стук, случайно возникший у Кати в груди, повторился и вскоре превратился в ритмичный набат. Кровь отхлынула от головы.
— Мы… на заправку? — Она постаралась вложить в свой вопрос максимум безмятежности, что удалось наскрести в душе на тот момент. Но вопрос прозвучал жалобно, как просьба о помиловании. Сергей молча кивнул.
— Дядя Сережа, а чья это машина? — весело прощебетала Инга, оглядываясь на попутчиков.
— Моя, — бросил Сергей.
— Я так и подумала, — важно проговорила девочка. — у папы в фирме такой машины нет. Я все машины там знаю. У дяди Степы — «Жигули», у папы — «тойота-королла», у Ильи Николаевича — джип, еще есть две «Газели», а тетю Наташу жених на «ауди» привозит. А у вас — «мерседес». Правильно?
— Умница, — кивнул Сергей и снова взглянул в зеркальце на Катю.
У той внутри все заныло, будто у нее заживо вынули что-то из внутренностей. Сомнений не оставалось — их похитили!
— Сережа, остановите, пожалуйста… мне плохо. Меня тошнит! — пробормотала она, прикрывая рот рукой. «Выведу Ингу, начну кричать, поднимем шум», — лихорадочно придумывала она. Но, взглянув в зеркальце, наткнулась на холодный взгляд шофера.
— Сиди тихо, — процедил он. Теперь он держал руль одной рукой — в другой чернел пистолет, направленный на Ингу.
Судя по оборудованию, это было что-то вроде котельной. Трубы, трубы, бесконечные трубы и какой-то равномерный неясный гул. Их заперли в комнате без окон, где под самым потолком тускло светила одинокая лампочка. Обе были настолько потрясены случившимся, что довольно долго молчали после того, как за ними захлопнулась дверь. Потом стучали, пока не заболели руки. Безрезультатно.
— Теперь мы заложники? — наконец спросила Инга, не сводя глаз с Кати.
— Не знаю.
Больше всего она сейчас боялась вопросов девочки. Ведь она, взрослый человек, своими руками отдала дочь Шатрова в лапы бандитов! Боже, какая она дура! Как она могла поверить на слово совершенно незнакомому человеку? Не зря мать вечно обвиняет ее в излишней лопоухости.
— Теперь они потребуют выкуп за нас у папы… — вслух подумала Инга. — А у него как раз сейчас напряженно с деньгами…
Катя судорожно вздохнула.
— А вы… из-за меня не согласились переехать к папе? — неожиданно спросила девочка.
Катя опешила:
— Из-за тебя? Нет. Конечно, нет. Почему ты так решила?
— Я просто так подумала… Ведь вам нравится папа?
— Нравится.
— Если из-за меня, то — женитесь. Я не против. Только когда поженитесь, заберите меня из школы. Я хочу жить дома. Обещаете?
Катя совсем растерялась. Подходящие мысли для подобной обстановочки…
— Честно говоря, Инга, я глубоко сомневаюсь, что после сегодняшнего случая твой папа захочет жениться на мне…
— Почему?
— Сама подумай. Я не должна была дать себя так провести. Вдобавок тебя так подставила… Думаю, папа будет в ярости, и это правильно. Я и сама на себя в ярости… К тому же не думаю, что в обычной школе тебе больше понравится.
— В обычной школе дети спят дома! В своей комнате! — горячо возразила Инга. — Гуляют во дворе, играют с друзьями…
Катя не успела ответить — в замке повернулся ключ, дверь открылась.
— Катерина Ивановна, на выход. — В проеме стоял Сергей, или как его там? Ухмылялся.
Девочка метнулась к Кате и вцепилась в нее.
— Я с вами!
— Я никуда не пойду без девочки, — заявила Катя. Сергей пожевал губами. Сплюнул.
— Пусть идет. Посидит в коридоре.
Они прошли через гудящее помещение, поднялись по железной лестнице на второй этаж. Впереди был длинный узкий коридор с рядом старых жестких стульев. Провожатый кивнул девочке на один из них:
— Сиди здесь!
Пнул ногой одну из дверей и подтолкнул туда Катю.
Катя дернула плечом и сверкнула глазами на провожатого.
Он усмехнулся и закрыл за ней дверь. Катя осмотрелась. Комната была небольшая, с окном. Стол, пара стульев — обыкновенная бытовка. Сзади раздался скрип двери, Катя резко обернулась, да так и застыла вполоборота: в комнату вошел Пашкин.
— Ну, здравствуй, Котенок…
Он подошел к Кате и взял ее за локти. Наклонился и поцеловал в уголок губ. Катя освободила руки и, сама от себя не ожидая, влепила ему пощечину. Он даже не дернулся. Только криво усмехнулся, и глаза его сузились, превратились в две темные щели.
— Узнаю мою любовь. Огонь! — Он вроде бы даже поощрял ее горячность.
Катя была в бешенстве. Она с силой оттолкнула попавшийся на пути стул. Пашкин засмеялся.
— Что тебе от меня нужно? — как можно спокойнее спросила она.
В коридоре сидит Инга. Нельзя терять контроль над собой.
Пашкин достал из кармана пачку ее любимых сигарет и протянул ей. Катя достала одну. Он щелкнул зажигалкой.
— От тебя мне нужно только тебя. — И сам засмеялся своему каламбуру. Свой собственный юмор он всегда ценил больше, чем чужой.
