Авось он заснет, а потом забудет о своих словах…
Пьяный же…
Она просидела на краешке кровати почти час, слушая, как бубнит телевизор.
Мысль о том, что придется покинуть эту спальню, больше не спать на кровати, застланной пушистым покрывалом, была невыносима.
Когда же осмелилась выглянуть, Залевский тут же повернул голову.
– Ну что? – хмуро спросил он. – Собралась?
– Нет еще, – проблеяла она и скрылась, сообразив, что на сей раз ничего изменить не удастся.
Вытащив из шкафа чемодан, она побросала в него вещи.
Их было много.
Марина пыхтела, стараясь утрамбовать их как можно плотнее, но они все равно вываливались.
И, что самое обидное, в чемодан не помещалась шуба.
Взять же еще один чемодан Марина не осмеливалась, его Залевский покупал для себя и вряд ли позволил бы вынести.
Чемодан был совершенно шикарным, из кожи крокодила или какой-то другой рептилии, вроде комодского варана. Гладить его было приятно и почему-то немного страшно, словно это и не чемодан был, а хищный ящер с двумя рядами острых зубов. Сунешь в него руку, а он – ам!
И нет руки.
Затолкав шубу в чехол, она сложила его пополам и сунула под мышку, как матрац. Вдохнув, как перед прыжком в воду, Марина вышла в гостиную и тут же врезалась в Залевского.
– Таможенный досмотр, – весело сообщил он и махнул рукой с зажатой в ней бутылкой.
Пиво выплеснулось прямо на Марину, и она поморщилась от отвращения. Заметивший это Алексей брюзгливо поджал губы и, качнувшись, вырвал чехол с шубой у нее из рук.
– Так, что тут у нас? – пробубнил он. – О, незадекларированный товар. А чек у вас, милочка, на него есть? Отсюда пушнину без чека никак нельзя вывозить. Изымаем!
Он швырнул шубу куда-то на пол и потянул к себе чемодан.
– Леша, не надо! – взмолилась Марина, но он ее не слушал.
Если минуту назад она еще надеялась, что он остановит ее, передумает, то сейчас надежда растаяла, как мятный леденец.
Перевернув чемодан, он вытряхнул содержимое на пол.
Расшвыряв вещи пинками, Залевский с гадким хихиканьем вылил на них пиво. Шипящая пена забурлила на блузке от «Армани», которую Марина купила на распродаже, с каким-то ехидным превосходством.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал он. – Теперь можете забирать. Таможня дает добро.
Марина даже не попыталась собрать вещи.
Перешагнув через них деревянными ногами, она гордо бросила на столик ключи и, чеканя шаг, пошла к дверям с одной только сумочкой в руках.
Ключи, прощально звякнув, покатились по столешнице и свалились на пол, но Марина не обернулась.
В тот момент, когда она перешагнула через порог, Залевский подбежал к дверям и пнул ее под зад.
От удара она полетела вперед, бухнулась на колени в неприличной позе, сдирая колени и локти о пол.
Дверь за спиной бахнула, замки издевательски лязгнули, словно хихикнув на прощание.
– Чтоб ты сдох, – пожелала Марина, поднимаясь.
Охая от боли, она осмотрела сбитые локти, из которых сочилась кровь…
Ашот, к которому она явилась через три часа после изгнания, долго хохотал, похрюкивая от удовольствия, а потом, вызвав секретаршу, в два счета нашел крохотную квартирку на окраине Москвы.
Переехав туда, Марина, устроилась на табуретке и с легкой грустью сравнила скудную обстановку с шикарной меблировкой квартиры Залевского.
Найти в этой тесной клетушке что-то позитивное было тяжело.
– Ну, по крайней мере, тут меня маньяк точно не найдет, – вздохнула Марина.
Через несколько дней эта мысль укрепилась в ее сознании.
После нападения на Ленку Марина вообще перестала выходить из дома без сопровождения.
Как бы ни уверяли милиционеры, что теперь двор под особым контролем, она не верила и была даже рада переезду. Милиционеров – даже того, с разноцветными глазами – Марина считала бездельниками.
Изрезанное тело подруги снилось ночами…
Напуганная Марина с удовольствием уезжала из Москвы, уверенная, что только за пределами МКАД ее жизни ничего не угрожает.
Новая квартира в блочной пятиэтажке времен правления кукурузного лидера, с убогой обстановкой, убеждала в том же.
Здесь Марина спокойно спала по ночам, не опасаясь встретить мужчину с раскосыми глазами бутылочного цвета.
Сюда она возвращалась поздно ночью после концертов, пила обжигающий рубиновый чай, валялась на продавленных диванных подушках, смотрела телевизор, где, случалось, уже показывали и ее, и мечтала, мечтала…
Злейшего врага Димку Белова показывали чаще.
И не просто выступления, а клипы – серьезные, дорогие!
После смерти продюсера он не потонул, как ему пророчили многие, а вознесся еще выше, о чем Марина очень сожалела.
Ничуть не реже показывали и Егора, о котором она думала без особого удовольствия, но и без раздражения.
Лежа на диване, опираясь на локоть, Марина с неохотой сознавала, что все-таки тогда, пару лет назад, когда они жили в одном доме и виделись почти ежедневно, Черский был ее тайной любовью.
Вот только не вышло из этого ничего.
Вернувшись от Ашота, злая и расстроенная Марина потянула на себя тяжелую дверь подъезда.
Поднявшись на четвертый этаж, она вытащила из сумочки ключи и подошла к двери.
Свет на площадке не горел, но в небольшое оконце попадали отблески фонаря. Марина сунула ключ в замочную скважину, когда услышала позади не то вздох, не то стон.
Похолодев от ужаса, она обернулась и, увидев направляющийся к ней смазанный силуэт, поняла, что переоценила свою безопасность.
Сил на то, чтобы закричать, не осталось.
Марина уперлась спиной в дверь, вдохнула, а рукой все шарила, шарила за собой, нащупывая оставшийся в скважине ключ. Тень скользнула ближе, выплывая из полумрака:
– Здравствуйте, вы же Марина?
Голос был какой-то странный.
Высоковатый для мужчины, скрипучий, с протяжными гласными, и уж точно не похожий на тягучие интонации маньяка, который просто мурлыкал, когда гладил ее ножом по щеке…
– Что? – глупо переспросила Марина.
– Вы Марина Михайлова?
В подъездной темени ничего было не разобрать.
Марина подалась вперед. Тень шевельнулась, и, к своему удивлению, Марина увидела перед собой женщину лет пятидесяти, в темном костюме, с сумкой в руках.
– Д-да, – неуверенно произнесла Марина. – А вы?
– А я Галина Андреевна. Тетя Лены Баженовой.
Ленкина тетка?!
У Марины отлегло от сердца, а потом в голове снова заклубилось глухое беспокойство.
Как она ее нашла? И что вообще нужно Ленкиной тетке от бывшей подруги племянницы?
Как бы то ни было, женщин Марина не боялась, поэтому, успокоившись, повернула ключ в замке и сказала:
– Проходите. Чего на пороге-то разговаривать.
Галина Андреевна вошла внутрь, привычным движением скинула туфли и прошла в единственную комнатку, служившую и гостиной, и спальней. Марина с непроницаемым лицом наблюдала, как женщина разглядывает все углы со странным выражением лица, на котором было что-то вроде…
