– Спасибо,– сказал Джонатан.– Но надеюсь, я больше похож на Джина Келли. Моя партнерша предпочитает мужчин покрепче.
Я улыбнулась ему, довольная, что он запомнил мои слова.
Софи смотрела на Райли с восхищением. Никогда не видела, чтобы женщины из офиса бросали на него подобные взгляды. Впрочем, в смокинге это был совершенно другой человек.
– Ах да! – Софи закивала, пожалуй чересчур живо.– Так оно и есть. Словом, вы оба были великолепны! Так чувствовали друг друга! Должно быть, это то самое, что сближает влюбленных!
– Если позволите…
Джонатан слегка поклонился и повел меня дальше по коридору, уводя от шума и духоты зала к окну, смотревшему на Гайд-парк.
– Чудесный вечер,– проговорил он, взяв меня за руку и очень серьезно глядя в глаза.– Спасибо, что приехали.
Мое сердце, едва отошедшее от танцев, как будто вдруг вовсе остановилось. То, как Джонатан на меня смотрел – с напряженным вниманием и сосредоточенностью,– волновало сильнее, чем любой комплимент.
– Спасибо, что пригласили меня.
– Что вы, какое может быть «спасибо»? Подержите, пожалуйста…
Он протянул бокалы. Я взяла их. Джонатан разлил шампанское.
–За Милочку Бленнерхескет,– сказал он, пристраивая бутылку на полке между цветочными горшками.– Женщину, которая помогла мне начать новую жизнь.
Мы чокнулись. У меня перехватило дух. Я улыбнулась. Джонатан ответил мне улыбкой – еле заметной – и подавил икоту.
«Да ведь он пьян»,– подумала я и почувствовала горькое разочарование.
«Постой-постой,– прозвучал в моей голове тонкий голосок.– Если так, ты можешь спокойно ему подыграть. После разрыва с Орландо флирт без последствий с достойным партнером – да тебе только это и нужно!»
Я действительно хотела пофлиртовать с Джонатаном. Просто ничего не могла с собой поделать.
– Признаюсь вам честно, Милочка изменила к лучшему не только вашу жизнь,– сказала я, сделав глоток шампанского и глядя на Джонатана сквозь полуопущенные ресницы.
Он подошел к окну и протянул руку, чтобы, опершись на нее, я тоже смогла наклониться и посмотреть на улицу. После пары бутылок так вот нежно и по-братски обращался со мной Нельсон.
Поколебавшись мгновение, я шагнула ближе к Джонатану.
– Знаете, Милочка, поначалу я побаивался наших встреч,– признался он, когда я осторожно прислонилась к нему.– Ведь в вашей компании мне следовало появляться в обществе, встречаться с новыми людьми. Выставлять себя напоказ. Теперь же…– Он глубоко вздохнул.– Теперь, не знаю почему, я жду каждой встречи с огромным нетерпением. Я и представить себе не мог, что когда-то скажу вам такое. После расставания с Синди мне казалось, что я больше никогда…
Он замолчал. Потом все же заговорил снова:
– Вернее, я не любил бывать на людях даже с Синди. Вы настолько другая… Не осуждаете, ничего не требуете, не становитесь на чью-либо сторону. Я чувствую себя с вами на все сто.
– Чудесно,– ответила я.– А я с вами – по крайней мере, на добрых пятьдесят.
Джонатан засмеялся, и я будто почувствовала, как под белой рубашкой на его крепкой груди перекатываются мускулы.
У меня пересохло во рту.
–Вы достойны большего,– сказал он.– Вдвое, даже втрое большего… Знаете, Мила Блен– нерхескет – та женщина, какую хотел бы видеть рядом с собой любой мужчина. Умная, независимая, решительная, практичная.– Райли снова вздохнул.– О красоте уж и не говорю. И вы никогда не даете мне во время встреч никаких исключительных прав.
От удовольствия я даже зажмурилась, но тут же широко открыла глаза, когда мне на ум пришла отрезвляющая мысль.
Джонатан говорил не обо мне, не о Мелиссе, а о вымышленной Милочке. Той Милочке, которой он платил деньги.
На этом следовало бы остановиться, но курсирующее по моим жилам шампанское желало вытеснить разочарование.
«Да, он имеет в виду Милочку,– заспорила я с собой,– и что с того? Ты явилась на бал как Милочка и до сих пор играешь ее роль. Чтобы быть ею, тебе приходится немало работать над собой, так почему же не воспользоваться хоть частью преимуществ? Вечер выдается невообразимо романтический, зачем отказываться от такого удовольствия?»
Я взглянула на наши отражения в стекле раскрытого окна. Та женщина в коридоре верно сказала: смотрелись мы прекрасно. Пусть я прикидывалась, выдавая себя за ту, кем на самом деле не была, но притворялся и Джонатан. Держался так, будто не страдал от разрыва с женой, охотно шел на разговор – словом, строил из себя неизменно обходительного американского джентльмена. К реальной жизни мы имели такое же отношение, как Джинджер и Фред или Джин Келли и Сид Чарисс.
– Милочка,– снова заговорил Джонатан, поворачивая меня к себе столь же искусно, как на танцполе.– Милочка, я должен кое-что вам сказать…
Я вдохнула мускусный аромат «Крид», запах рубашки, и моя голова пошла кругом.
– Это касается вас и меня…– Он внезапно прижал руку к груди и скривился.– Черт!
– Джонатан! – воскликнула я, отставляя бокал.– Джонатан, что с вами?
Джонатан всего лишь засунул руку во внутренний карман и с недовольной гримасой извлек мобильный.
– Райли,– произнес он, отходя на несколько шагов в сторону.
Я взяла бокал, хоть рука и дрожала слегка от ожидания непонятно чего.
– Хорошо.– Джонатан со вздохом закрыл телефон и взглянул на меня с выражением крайнего сожаления.– Послушайте, вы теперь наверняка возненавидите меня. Проклятая работа. Клиентка из Нью-Йорка. До того надоела мне со своим чертовым домом! Нужно ехать в офис.
– Популярность среди клиентов требует жертв,– сказала я, стараясь выглядеть беспечной и веселой, в то время как внутри у меня все ходило ходуном.
Джонатан взял бокал из моей руки и поставил его на цветочную полку.
– Милочка, если бы это была не настолько важная клиентка, я сказал бы ей, что нахожусь на балу в «Дорчестере» с красивейшей женщиной во всем Лондоне. Но такие, как она, требуют особого отношения. Я должен ехать.– Он взял мою руку и поднес к губам.– А вы, если хотите, оставайтесь.
Важная клиентка?
А не Синди ли это позвонила?
Дышать стало почти невозможно, так давил корсет. Джонатан целовал мою руку, от шампанского кружилась голова.
– Зачем мне оставаться, если вас не будет? – задыхаясь, спросила я.– Какой смысл?
– А-а, именно этих слов я от вас и ждал,– ответил Джонатан с озорной улыбкой.– Пойдемте, надо взять такси.
Мы извинились (каждый из присутствовавших за столом, судя по подмигиваниям и кивкам, принял это с пониманием и одобрением), вышли на улицу и сели на заднее сиденье черного такси, остановленного для нас швейцаром.
