— Я знаю лишь, что она имела больше, чем многие. Она имела молодость, здоровье, надежду на лучшее в будущем… и такую сестру, как ты. У нее была ты, о, дьявол, почему же она была столь эгоистична, чтобы не думать ни о чем, кроме собственного горя? Признайся, Аманда, сколько ночей ты не могла спать, обвиняя себя в том, что не смогла ее остановить? Конечно, не было никаких шансов, что ты могла ей помешать, ты понимаешь — никаких, если она уже выбрала такой путь.
— Я должна была! Если бы я… Он остановил поток ее слов крепким поцелуем. Потом произнес с нежностью:
— Ты говоришь, я не знаю тебя? Девочка, я знаю все, что мне следует знать о тебе. Я знаю, что ты стойкая и преданная, и я знаю, что ты не бросишь на полпути начатого дела. Сколько тебе было лет, когда тебе пришлось встать на собственные ноги?
Она глядела на него так, что ему захотелось одновременно снова поцеловать ее и потрясти за плечи.
— Сколько тебе было, Мэнди?
— Восемнадцать.
— И куда ты подалась тогда?
— В Нью-Йорк. Зачем ты спрашиваешь?
— У тебя есть характер и есть выдержка.
— У меня была финансовая поддержка, — произнесла она.
В отличие от нее, он рос в сиротском приюте и все же сумел стать тем, кем он является сейчас. Во всяком случае, он достиг полной независимости и самостоятельности.
Тристан вопросительно посмотрел на нее.
— Ты брала деньги в семье? Ты удрала из дома, но они все же тебя поддерживали, ты это хочешь сказать?
— Я вступила во владение своими ценными бумагами в двадцать пять лет, — сказала Аманда с достоинством. — Ты же не думаешь, что этот трехэтажный дом приобретен на мой заработок в кабаре. Мне жаль разочаровывать тебя, Маклофлин, но…
Тристан сжал ее в объятиях, повалил на подушки и принялся бешено целовать. Он смеялся и шептал:
— Боже, ты просто подарок, детка! Внезапно став серьезным, он отодвинулся от нее и, оперевшись на локоть, принялся изучать ее лицо.
— А теперь признайся, детка, что ты делала и на что ты жила в продолжение целых семи лет, с восемнадцати до двадцати пяти?
— Что?
— В чем все же проявлялась эта неизвестная финансовая помощь? Например, как ты платила за квартиру?
— Я снимала квартиру на паях с другими танцовщицами. Подрабатывала. Развозила на велосипеде корреспонденцию. Ну, иногда перепадала водительская работа.
Он стал наматывать ее белокурый локон себе на палец. Затем, глядя прямо ей в глаза, произнес тихим, не терпящим возражения голосом:
— Как я уже сказал — выдержка и характер!
Аманда растерянно посмотрела на него, пытаясь справиться с охватившими ее смешанными чувствами. Зачем она на него так сердится, когда он явно хочет сказать ей комплимент? Это было настолько непохоже на то, что она вначале думала о Маклофлине. Ей казалось, что он бесчувственный сухарь, а на самом деле в нем столько тепла и нежности… даже юмора. Но зачем он говорит такие ужасные вещи про Тедди?
— Я любила свою сестру, — с нажимом проговорила она. — И я потеряла ее. Я не позволю тебе или кому-либо другому критиковать ее, ты понял?
Тристан промолчал, обдумывая ее слова. Он чувствовал, что Тедди была малодушной и эгоистичной, хотя, конечно, она была еще почти ребенком, когда решила уйти от жизненных проблем. Он инстинктивно догадывался, что это самоубийство было главной причиной сексуальных проблем Аманды, но он не мог сожалеть о том, что у нее было мало мужчин. Ну и он, конечно, не слишком хорошо знает, что такое любовь между родными сестрами. Зато понимает, что Аманда полностью выкинет его из своей жизни, если он будет и дальше испытывать ее верность по отношению к умершей сестре.
— Ладно, — согласился он наконец. — Я больше не буду об этом говорить.
Наградой ему была тихая улыбка. Неспособный противиться ее обаянию, он наклонился к ней.
Телефон звякнул, и они оба вздрогнули.
После третьего звонка Тристан снял трубку и передал ее Аманде.
— Алло, — настороженно сказала она. Затем, немного помедлив, она передала трубку обратно Тристану. — Это тебя.
Аманде было забавно наблюдать, что даже совершенно голый, Тристан производил впечатление полной авторитетности. Но услышав, что он говорил в конце беседы, она стала серьезной. Тристан тоже был серьезен.
— Отпечатки совпадают, Аманда.
— Это он, значит? — прошептала она. — Мужчина, убивший Марианну и других?
— Да, похоже, что так.
Аманда сбросила покрывало, пытаясь встать. Она не отдавала отчета в своих действиях. У нее возникло единственное желание немедленно куда-то бежать, прятаться, Она очнулась только, когда Тристан коснулся ее руки.
— Не паникуй, детка!
Страх, горевший в ее глазах, жег его, и он поднял ее на руки, шепча слова обещаний, относительно которых у него не было никаких гарантий. И шепча их, он удивлялся себе.
Он испытывал по отношению к ней что-то такое, чего не испытывал никогда раньше ни к одному живому существу. Он думал, что это любовь, однако как это можно узнать? Его жизнь точно уж не была переполнена этим чувством, и до того, как он встретил Аманду Чарльз, он, в сущности, никогда и не задумывался, что же такое любовь. Так что, возможно, это что-то другое, потому что какое будущее может быть у полицейского и танцовщицы? Что у них может быть общего? Она почти в открытую ненавидит все атрибуты его профессии, начиная с оружия. И он терпеть не может этих пьяниц в кабаре, которые раздевают ее глазами, когда она выходит на эстраду.
Но не было никакого сомнения в том, что его чувства к ней, как их ни назови, гораздо сильнее всего, что он испытывал прежде. И гореть ему в адовом огне, если он не сумеет защитить ее.
Утешения Тристана подействовали на нее благотворно, она чувствовала себя гораздо спокойнее. Но ей все же не нравилось, что все последнее время она слишком уж позволила своим нервам расшалиться.
Аманда стала собирать с пола пуговицы от разорванной накануне рубашки Тристана. А он уже натянул брюки и носки, одел очки и сидел на краю кровати, зашнуровывая ботинки. Когда он поднял голову, она, избегая его взгляда, разжала протянутую ладонь, показывая собранные пуговицы.
— Я сейчас пришью их, — пробормотала она отстраненно. — Тебе, видимо, пора на работу?
Тристан вскочил на ноги и в два прыжка подлетел к ней. Подняв глаза, Аманда обнаружила, что он взбешен.
— Да гори эта рубашка синим пламенем! — вскричал он. — И, хоть на время, черт с ней, с этой работой. Ты думаешь, мне приятно видеть, как ты отворачиваешься, чтобы не смотреть на меня, когда я пристегиваю оружие? Знаешь, я буду чертовски оскорблен, если ты расстанешься со мной, воображая себе, что, как ты и ожидала, я просто хотел трахнуть тебя и забыть.
