Вскоре Олежка уже видел десятый сон. А я всё ещё сидела около дивана, смотрела на спящих малявок и грустила. Переживала, что мы с Кириллом так ничего и не решим, и случится то, чего я боюсь больше всего на свете: он снова исчезнет из моей жизни. Вернее, будет в ней присутствовать только в роли Олежкиного отца. И точка.
Эта мысль в клочья рвала душу.
Глава 23
СОНЯ
Утром в субботу мы отправились в аэропорт. Кирилл, Анечка, няня и помощник вылетали в столицу частным рейсом. Февраль преподносил сюрпризы в виде неожиданной оттепели. Вокруг всё сверкало, звенело и таяло, а снег в лужах лежал серыми кучками.
– Как прошёл ваш мальчишник? – поинтересовалась я, настороженно всматриваясь в лицо Кирилла. – Пили?
– Что ты! – засмеялся любимый. – Мы же все спортсмены, у нас здоровый образ жизни. Так, посидели скромненько, пообщались.
– Даже в октагон не полезли драться? Наверняка, захотелось силушкой богатырской помериться?
– Захотелось, синичка, но тут я пас. Снова по башке получу – и кранты. А надо постараться довезти до китайцев хотя бы часть мозга, он мне понадобится для заключения контракта.
– Молодец, хвалю.
– Ох, Соня, как ты меня допрашиваешь, прямо как жена, – улыбнулся Кирилл. – Малышка моя строгая. А у вас как прошёл вечер?
– Прекрасно. Твои дети вели себя идеально.
– Мы такие классные, – подтвердил Олежка.
– Мама братика спела нам песню на ночь, и я сразу уснула, – сказала Анютка.
Ещё в здании аэропорта Кирилл крепко меня обнял и поцеловал в губы, а дети смущённо захихикали. Их отцу приходилось держать себя в рамках, я кожей ощущала, как он сражается с самим собой. Кир оторвался от меня с явным усилием, взглянул жадно в лицо пьяными глазами, вздохнул с сожалением.
На окраине сознания промелькнуло воспоминание о фейковой статье. А если сейчас где-то за спинами пассажиров притаился папарацци? Завтра фото нашего поцелуя попадёт в сеть. Остаётся верить, что безопасники Кирилла опять сработают чётко. Не хочу, чтобы в жёлтой прессе полоскали моё имя и выдумывали всякие небылицы.
Я присела перед Анечкой, взяла её за маленькие ручки. Но малышка вырвала ладошки и тут же обняла меня за шею, прижалась ко мне:
– Мне так понравилось с тобой играть… Не хочу улетать! – горячо зашептала она. – Ты хорошая!
– И ты хорошая! Самая чудесная девочка на свете, – сказала я в ответ. – Мы с тобой ещё поиграем и львами, и жирафом.
– О, здорово!
– А что это вы шепчетесь? У вас девчачьи секретики? – поинтересовался Олежка.
– Да, девчачьи, – улыбнулась я сыну, а меня снова потянул к себе Кирилл.
– Возьми вот это, Сонюшка. – Я увидела в его руках банковскую карточку. – Сейчас, конечно, начнёшь сопротивляться и возмущаться, но, пожалуйста, возьми ради моего спокойствия. Вдруг тебе что-то понадобится? Возникнут какие-то непредвиденные расходы? А эта карта пристёгнута к моему счёту.
– Ты хочешь сказать – к твоему бездонному счёту? – грустно уточнила я.
– Точно! Так и есть.
– Хорошо, давай. – Я спрятала карточку в сумку, понимая, что спорить бесполезно, Кирилл всё равно настоит на своём, так зачем портить последние минуты пустой перепалкой.
– Умница.
– И всё-таки, Кир, я ужасно переживаю, как ты перенесёшь все эти перелёты. Знаешь, что я придумала? Пусть китайцы и испанцы сами к тебе прилетят. Трудно им что ли? Их-то Рустам по башке не бил!
– Мне там несколько предприятий посмотреть надо, Сонечка. Так что придётся всё равно самому туда ехать. А кстати! Вот восстановлюсь окончательно и возьму у Рустама реванш. Пусть он себе не думает! Я вчера ему это уже сказал.
– Ну, нет! – возмутилась я. – Не позволю тебе снова залезть в клетку. Даже не мечтай!
Затем в сопровождении сотрудницы аэропорта мы отправились к самолёту, так как Олежка обязательно должен был увидеть частный бизнес-джет. Да и мне это было очень интересно. До этого мы с сыном летали только регулярными авиарейсами.
Анютка со знанием дела показала брату, как всё устроено в небольшом, но фешенебельном самолёте, принадлежащем папе. Малышка давно тут освоилась.
– Ой, как круто всё… Я тоже хочу полетать! – сынок жадно осматривал шикарный салон, отделанный натуральным деревом, с массивными креслами из кремовой кожи.
– Так и полетаешь, дружище, – пообещал Кирилл. – Обязательно. Ещё и надоест!
– Надоест?! Пап, ты чего, разве такое может надоесть? А в кабину к пилотам меня пустят?
– Обязательно.
Сынишка так и не придумал, как нам организовать нашу жизнь, чтобы всем было хорошо. На маленькой мордашке появлялось озабоченное выражение, когда он соображал, как быть рядом и с отцом, и с друзьями, и с любимой бабулей. Паззл никак не складывался.
У меня тоже.
Я расставалась с Кириллом в смешанных чувствах. С одной стороны, мечтала повиснуть у него на шее, зацеловать до потери пульса. С другой стороны, остро понимала, что, наверное, Кир нашу будущую жизнь представляет как-то иначе – совсем не так, как мне хотелось бы…
– Сонечка… Буду очень по тебе скучать, – тихо признался любимый мужчина. – Ты снова подарила мне совершенно фантастические ощущения. Хочу, чтобы мы всё повторили. Ты ещё не забыла, что я тебя люблю? Иногда мне кажется, что ты начинаешь что-то там себе придумывать и из-за этих мыслей удаляешься от меня…
Я с отчаяньем посмотрела прямо в глаза Кириллу. Хотелось закричать ему – не улетай, умоляю! К чёрту эту командировку, ведь мы ещё ничего не решили и не успели насладиться друг другом!
Но всё-таки это произошло: элегантный бизнес-джет оторвался от земли и взмыл в воздух. Мы с Олежкой стояли на втором этаже аэропорта и следили за ним сквозь стеклянную стену. Было ужасно грустно. Мы прожили тот отрезок времени, пока с нами рядом находились Кирилл и Анечка, как отдельную маленькую жизнь.
– Но они ведь скоро вернутся! – успокоил меня сынок, заметив, как я расстроена. – Правда же? Вернутся?
– Наверное.
*****
А на следующий день обратно в Москву засобирался Вовка Панкратов. Он проторчал у
