послужной список безупречен, в отличие от вашей дочери.
Мои кулаки сжимаются, готовые зафиксировать самодовольное выражение на его лице. Я делаю полный вдох, когда энергия в комнате трансформируется, Лукас и Уайатт вытягиваются во весь рост, привлекая внимание Джордана.
Он этого не знает, но он потерял почву под ногами с этим заявлением. Когда тебя окружают такие люди, как Хаттоны, последнее, что ты делаешь, это оскорбляешь одного из них.
Эта битва больше не только моя.
— Тогда почему бы тебе не объяснить эти изменения? — Голос Лукаса слишком тих. Слишком сдержанный. Его острый, как бритва, взгляд фокусируется на постороннем в комнате. Я узнаю эту позицию. Он делает все возможное, чтобы не ударить мудака тоже.
С вкрадчивой улыбкой Джордан произносит хорошо отрепетированную речь, наполненную достаточным количеством делового жаргона, чтобы задушить слона. Он говорит быстро. Гладко. Но на каждое обещание, которое он дает, у Анжелы есть опровержение. Я хочу прыгнуть. Взять верх. Бороться за нее. Но она прекрасно справляется сама по себе.
Мой чертов Ангел. Кто знал, что она скрывала дух воина под всей этой сладостью? Защищаться для Джордана не естественно. Он брызгает слюной и задыхается, прежде чем обратиться к Лукасу.
— Послушайте, мне неприятно быть тем, кто это говорит, но я не удивлюсь, если отношения вашей дочери и мистера Купера вышли за рамки профессиональных, и это явно искажает ее суждения. Видите ли, у него есть образец поведения, и использовать в своих интересах наследниц — это своего рода его конек.
Мои кулаки сжимаются. Если он продолжит так говорить, я ни за что не сохраню хладнокровие.
Анджела
Я должна была знать, что такой человек, как Джордан, вцепится в горло.
С глубоким вздохом я смотрю на хмурое лицо моего отца. Это напоминает мне о том, что мне снова семнадцать. Я, стремлюсь к независимости, так хочу, чтобы меня спустили с поводка, а он, крепко держась, не хочет верить, что я готова.
Что ж, теперь я готова.
Увидь меня. Узри мою правду. Видишь, как это хорошо. Вижу отголоски тебя и мамы и знаю, тот же самый путь, который я знаю.
— Он прав, — говорю я с глубоким вздохом. — Мои отношения с Гарреттом вышли за рамки, и я не позволю этому человеку говорить так, будто это плохо. — Я поворачиваюсь к Джордану, указывая сердитым пальцем ему в лицо. — Я пришла к пониманию, что у вас тоже есть образец, мистер Клемент. Ложь. Обман. Предательство.
Мои руки дрожат, когда я встречаюсь взглядом с отцом.
Он пристально смотрит на меня. На Гарретта. Он выглядит расстроенным, но он всегда выглядит расстроенным. Я не могу сказать, о чем он думает. Он сердится на нас? Он думает, что я сошла с ума? Или он понимает? В миллионный раз в своей жизни я хочу, чтобы он не был так хорош в скрытии того, что происходит в его голове.
Дядя Уайатт запускает руки в волосы.
— Может кто-нибудь, пожалуйста, сказать мне, что происходит? Я немного растерян и очень обеспокоен, потому что еще пять минут назад у меня было впечатление, что сегодня мы идем к чему-то хорошему. А это? Это звучит как много плохого. Потерять отель? Анджела…
Я понимаю его отчаяние, разочарование, исходящее от слов моего дяди, но я делаю здесь все правильно. Он скоро это поймет.
— Мистер Хаттон… — Лицо Гарретта такое же непроницаемое, как и у моего отца, когда он делает шаг вперед. Мое сердце бешено колотится и мир плывет вокруг меня.
Черные пятна проплывают перед моим взором.
Мои пальцы и губы покалывает.
Я, наконец, достигла своего предела. С того момента, как строительство на участке Блисс остановилось, я была в воде по горло, пытаюсь улыбнуться сквозь катастрофу. Я не могу продолжать давить. Я смотрю на потерю отеля. Потеря уважения моей семьи. Потеря мужчины, в которого я влюбляюсь…
— Ваша дочь, — говорит Гарретт, протягивая руки к моему отцу и дяде. — Ваша племянница. Она права. Контракт, который я составил, справедлив по отношению к вам, но Vision Enterprise не заинтересован в справедливости, по крайней мере, когда речь идет о Джордане. Он закопает пункты мелким шрифтом и будет тянуть до тех пор, пока ваши финансы не окажутся в таком ужасном положении, что у вас не будет выбора, кроме как подписать дерьмовую сделку. Он разрушит ваш бизнес, выжимая из вашего имени все до последнего цента. Его не волнует будущее этого отеля или вашей семьи. Он видит только шанс заработать больше денег для нашей компании и, следовательно, для себя.
— Он прав, папа. В этой истории так много того, чего ты еще не знаешь.
Джордан смотрит на меня с выражением крайнего отвращения.
— Вы действительно собираетесь поверить слову влюбленной женщины, которая уже однажды поставила под угрозу ваш бизнес?
Мой отец хмурится, и Джордан воспринимает его молчание как поощрение.
— Я навел кое-какие справки о вашей семье. На вашем месте я бы рассматривал сына Уайатта, как наследника на пресловутый трон. Или, на самом деле, любой из твоих племянников был бы лучше, чем женщина, готовая переспать, чтобы избежать хорошей сделки…
Гарретт и папа одновременно бросаются вперед.
— Закрой свой гребаный рот! — орет Гарретт, пока папа рычит:
— Это моя дочь, придурок…
Джордан отшатывается, и Уайатт начинает действовать, останавливая папу и Гарретта, его руки на их груди, его успокаивающее присутствие — единственная причина, по которой Джордан не истекает кровью.
— Убирайся. — Уайатт мотает головой в сторону двери.
Клемент раздражается.
— Вы неправильно поняли…
— О, нет… — Насмешливо говорит Уайатт, ослабляя хватку на других мужчинах и делая вид, что колеблется. — Я не думаю, что я смогу долго сдерживать их…
— Ты знаешь, что я получу за это твою работу, — говорит Джордан Гарретту, направляясь к двери.
Гарретт усмехается.
— Хорошо. Возьми это. У меня нет намерений возвращаться в Vision Enterprise после этого.
У меня отвисает челюсть. Что это может значить для нас? Есть ли у нас в конце концов будущее?
— Я надеюсь, что киска того стоит, потому что…
Уайатт отпускает их. Папа наклоняется вперед. Но это кулак Гарретта, первый который соединяется с лицом Джордана. Его голова откидывается назад. Его глаза стекленеют. Он спотыкается, затем падает на пол, моргая на человека, который его ударил.
— Извинись.
Джордан кашляет, промокая губу и проверяя, нет ли крови.
— Когда я скажу Брансу…
— Лучше бы следующие слова из твоих уст звучали по-другому.
Я всегда думала, что гнев будет основной эмоцией человека, готового нанести
