самого начала хотел только девочку.
— Нет, я хочу сына. Но потом. Может, даже парочку сыновей…
— Размечтался!
Зайка встает с кушетки, я иду с ней за ширму, чтобы помочь одеться. Но она меня прогоняет.
И я, потерянный, торчу посреди кабинета. Осознаю. Перевариваю. Тихо превращаюсь в лужицу…
У нас будет дочка. Теперь это уже не абстрактный ребенок, а вполне конкретная голубоглазая девчонка, похожая на Зайку…
— Я знал это с самого начала, — говорю Яне, когда мы выходим на улицу.
— Я тоже так думала, — кивает она. — Не зря же мне хочется наряжаться, краситься и носить всякие финтифлюшки…
— Поехали, купим тебе финтифлюшек.
— Куда поехали?
— В ювелирный, конечно. Думаю, тебе не помешают новые сережки. И что-нибудь на шею. И какая-нибудь блестящая штучка на палец.
— Да ну, не надо… — как обычно, скромничает Зайка.
Но я вижу, что ее глазки загорелись. Зайка сейчас как сорока. Как увидит что-то блестящее — сразу хватает и вешает на себя.
Обожаю ее!
И готов обвесить бриллиантами с ног до головы…
Год спустя
— Ну что, нагулялись?
Яна подходит к коляске, которую я пару часов возил по саду, и заглядывает вовнутрь.
— Ариша просыпается, — говорит она.
— Да? Только что крепко спала.
Как это у Зайки получается? Она приходит ровно в тот момент, когда дочка собирается проснуться. Ночью она открывает глаза за секунду до того, как Ариша заплачет. И, еще не взяв ее на руки, Яна точно знает, что ей нужно. Описалась, или голодная, или газики мучают…
Это какое-то волшебство. Удивительное волшебство материнства…
Отцовство тоже наполнено волшебными ощущениями. Вот сейчас я беру дочку на руки. Заглядываю в конвертик. Она кряхтит и тихонько попискивает. Хмурится. Но не плачет. Она у нас вообще не плакса. Без дела ругаться не будет. Только если дураки родители тормозят, не мгновенно выполняют ее желания — тогда вопит так, что чертям становится тошно.
И, как ни странно, в эти моменты я испытываю отцовскую гордость. Не каждая девочка может издавать звук пожарной сирены!
Мы идем в дом, поднимаемся в детскую.
— Наше золотце кушать хочет, — говорит Яна. — Давай ее быстрей развернем, а то сейчас устроит…
— Да она улыбается!
Я кладу драгоценную ношу на пеленальный столик.
— Моя ты лапонька! — Яна целует дочку в лобик. — Моя сладкая девочка! Улыбается… ну просто солнышко!
— Можно я ее разверну?
— Давай.
Я раскрываю одеяльце. Освобождаю сначала одну крошечную ручку. Потом вторую.
Дочка смотрит на меня внимательным взглядом. Ее пальчики сжимаются вокруг моего пальца. Он для нее как дубина!
А у меня от ее прикосновения в сердце что-то плавится.
Я вообще сейчас весь какой-то размякший. Расплавленный. Даже в бизнесе стал мягким, как никогда. Но, вроде, это не мешает рабочим процессам.
Самые главные процессы сейчас происходят дома. Где наше маленькое чудо растет и меняется каждый день. Она уже держит головку, трясет погремушкой, улыбается и смеется.
А ее мама… она становится все красивее. Ей так идет эта материнская нежность, эта мягкая заботливость.
И эти счастливые глаза, которые сейчас смотрят на меня.
— Я люблю тебя, — выдыхаю я.
— И я тебя, — улыбается Зайка.
И тут наша маленькая принцесса начинает вопить пожарной сиреной.
— И тебя я тоже очень-очень люблю! — быстро говорю я. — Только не ругайся.
Арина замолкает.
Мы с Яной смеемся. Она берет дочку и прикладывает ее к груди.
Мама с младенцем на руках — самое прекрасное зрелище на свете. Я могу смотреть на них вечно.
И тихо таять от счастья…
____
Не хотите прощаться с героями? Заглядывайте в мою новинку — «Медведь»!
Они там встретятся еще не раз.
Хотя это история Юльки и Михея:)
Конец
