Тот, кого они называют Палычем, – алкаш. Типичный алкаш.
Интересно, а сколько лет той старухе? Бодрая, шустрая, глазки так и сверкают… Не-ет, в городе до таких лет не доживешь! И, главное, крепкая какая старушенция – небось ни одной болячки на свежем-то воздухе!
Далее все толпой повалили в церковь. Внутри все, конечно, красиво… Действительно, недавно реставрировать закончили – до сих пор краской пахнет.
Появились и художники – бородатые, чудные; девицы какие-то, поспешно платки себе на головы наверчивают…
Батюшка – молодой, серьезный, даже мрачный, начал обряд крещения. Егор (малыш лет двух – двух с половиной) вопил, пытался пнуть батюшку голой пяткой.
Внук Иннокентий очень серьезно за всем этим наблюдал.
Потом вышли на улицу. Клавдия Петровна оказалась рядом с молодым мужчиной. Кто-то пожал ему руку:
– Никита, супер! Такая работа… Не хуже храма Святого Петра в Ватикане получилось! А то и лучше… Ты, брат, как этот – Микеланджело! Самый лучший с нашего курса…
Никита засмеялся, потом обнял подошедшую к нему молодую женщину:
– Вика, ты слышала? Меня сейчас Микеланджело назвали!
Она поцеловала этого самого Никиту в щеку. «Вика! – спохватилась Клавдия Петровна. – Это ж та самая!»
Она отозвала женщину в сторону:
– Прошу прощения… Можно вас на минутку?..
Женщина была красивой. Честно говоря, Клавдия Петровна не понимала, что такой красотке делать в деревне. Босая, в сарафане, с пластмассовыми бусами на шее… Дурочка, что ли? Закопать себя в этой дыре! С такой внешностью в золоте можно ходить! Открыла бы магический салон где-нибудь на Тверской – народ бы валом к ней валил! И не Никита бы этот рядом с ней был, а кто-то уровня Романа Абрамовича…
– Что такое? – улыбнулась молодая женщина.
– Мы к вам записаны на сегодня… – кивнула на внука Клавдия Петровна.
– Да? – Женщина села на корточки, взъерошила Иннокентию волосы на затылке, потом провела ладонью у него перед лицом. – А зря…
– Почему это – зря? – обиделась Клавдия Петровна. – Вы же даже не спросили, что с ним! Мы, может, все глаза выплакали… Ребенка в спецучреждение отдавать надо… для недоразвитых!
– Очень он доразвитый! – все так же легко произнесла женщина и поцеловала ребенка в лоб.
Клавдию Петровну чуть удар не хватил. Она в такую даль ехала по этакой жарище… А ее даже слушать не захотели! И какая из этой Вики целительница?! Вовсе она на целительницу не похожа… Врут все люди!
Настоящие целительницы – женщины объемные, в возрасте, глазищи у них – ух!
Клавдия Петровна подхватила внука Иннокентия и, проклиная все на свете, помчалась к автобусной остановке.
Оглянулась на миг – мужчина и женщина уходили, взявшись за руки, на фоне малиново-розовых облаков. Им, счастливым, – этой Вике с ее хахалем, не было дела до других, несчастных! – сделала вывод Клавдия Петровна.
На удачу, автобус подошел быстро, минут через десять. Народу в него набилось…
Боясь давки, Клавдия Петровна полезла в него последней, усадила внука Иннокентия за водительским креслом, сама встала рядом. Час или полтора – до станции трястись!
– Осторожно, двери закрываются! – сглотнув, сообщил водитель. И автобус покатился по пыльной дороге. От нечего делать Клавдия Петровна принялась разглядывать фотографии на панели – женщина с ребенком, дочкой, наверное.
– Мои… – заметив взгляд Клавдии Петровны, с гордостью сообщил водитель. – Нина моя и Викуся, дочура… Болтушка та еще! На днях три года исполнилось… А вашему сколько?
– Пять, – сухо ответила Клавдия Петровна. «Болтушка! – с горечью подумала она. – Про нашего мальчика никто не скажет, что он болтун…»
– А у нас вот автобус пустили… Раньше до станции добраться невозможно было… – вещал водитель, глядя на дорогу. – Прямо ужас! А теперь ничего. Живем, – затормозил, открыл двери. – Карасевка, граждане… Выходит кто? Карасевка!
Какая-то тетка с мешками полезла к выходу.
Водитель обернулся и протянул внуку Иннокентию карамель на палочке:
– На, держи. Как зовут-то тебя, парень?
Клавдия Петровна хотела перехватить карамель – мало ли что…
Но не успела. Внук Иннокентий взял карамель и принялся сосредоточенно обдирать обертку.
– Кеша, – едва слышно буркнул тот.
– Как? Кеша? Хорошее имя… Ну, погнали, Кеша?
– Ага.
Водитель нажал на газ, и автобус дернулся с места.
Клавдия Петровна стояла словно истукан, вцепившись мертвой хваткой в поручень. Несмотря на жару, ей было холодно. Она смотрела сверху вниз на своего внука Иннокентия, сосредоточенно облизывающего карамель. «Кеша… Он сказал – Кеша. И еще сказал – ага… Сказал! СКАЗАЛ!!!»
А тем временем вдоль озера шли двое, взявшись за руки. Он и она.
Но не грусти – земное минет горе,
Пожди еще – неволя недолга –
В одну любовь мы все сольемся вскоре,
В одну любовь, широкую, как море,
Что не вместят земные берега!
