Вот и сейчас Сергей шел к скамье, которую уже привык считать своей, но, выйдя из‑за поворота, с неудовольствием обнаружил, что она занята. Какая‑то женщина в темно‑зеленом костюме сидела на ней, прикрыв глаза. Он как‑то отстраненно подумал, что такой костюм не раз видел на Анне. И волосы такие же, густые, прямые, пепельные, свободно струящиеся по плечам.
И только тогда время вдруг остановилось — внезапно прозрев, он понял, кто сидит на этой скамье.
Анна медленно открыла глаза.
Они молча смотрели друг на друга, одинаково ошеломленные. Сергей опомнился первым.
— Здравствуй, — сказал он.
— Здравствуй, — отозвалась она.
«В первый раз спокойно сказала „здравствуй“, — подумал Сергей. Не промолчала, не отвернулась с презрением, не крикнула: „Я тебя ненавижу“, не прошла мимо, не сделала вид, что не замечает, даже не произнесла в его адрес ничего колкого в своей обычной манере. Просто поздоровалась. Наверное, это хороший знак».
— Ты разрешишь? — спросил он, указывая на скамью.
— Пожалуйста, — Анна хотела равнодушно пожать плечами, но вместо этого неожиданно для себя самой улыбнулась.
— Отсюда открывается хороший вид, тебе не кажется? — почти официальным тоном произнес Сергей.
Она почувствовала облегчение. Слава богу, он не спросил, тяжело ли ей сейчас, не полез с сочувствием, которое как раз сегодня ей и не нужно, не принес соболезнования в связи со смертью Дэна, не заговорил о работе или о том, как они в последнее время избегают друг друга. Нет, задал нейтральный вопрос, на который можно дать такой же нейтральный ответ.
— Да, — ответила Анна. — Мне здесь очень нравится.
— Это хорошо, — немного загадочно произнес Сергей и, увидев вопрос в ее глазах, пояснил: — Это мое любимое место.
— Ах, вот как? — задумчиво протянула Анна просто для того, чтобы что‑нибудь сказать.
Некоторое время они сидели молча. У каждого в голове теснились свои мысли, но высказать их вслух было боязно.
— Послушай, — спросила вдруг Анна, — а почему ты вроде бы не очень испугался тогда, ну в той машине?
— Ты тоже вроде бы не очень боялась, по крайней мере, не тех типов на переднем сиденье, — заметил он и тут же добавил: — Извини, если сказал что‑то не то.
— Да нет, ничего, — отмахнулась она. — Совсем ничего. Представляешь, сегодня первый день, когда мне не больно об этом вспоминать и даже говорить. Такое чувство, будто именно сегодня я перевернула еще одну страницу своей жизни, грязную, всю в кляксах и в помарках. А сейчас передо мной чистый белый лист, на котором можно писать все, что захочешь. Здорово, правда?
— Да, здорово, — согласился Сергей, глядя на нее. — А не испугался я потому, что экстремалыцик по натуре. Меня хлебом не корми, дай хотя бы разок с парашютом прыгнуть. Так что та поездка на машине, хоть и изрядно потрепала мне нервы, оказалась все‑таки не такой уж и пугающей. Некогда мне было в тот момент думать о страхе: я на тебя смотрел, — признался он.
— А я и не знала, что ты любишь экстрим, — отозвалась Анна. — Да что вообще я про тебя знаю? Наверное, ничего.
— Ну нет, кое‑что уж точно, — возразил Сергей, ив его глазах заплясали веселые искорки. — Что есть на ТВР такой отпетый тип, который для тебя все равно, что заноза в… Впрочем, опустим это. Он ворует у тебя сюжеты, поступает самым наглым образом и, по слухам, ведет недобропорядочный образ жизни. Не так уж и мало, правда? Анна невольно рассмеялась:
— Ну да. А еще на том же самом ТВР есть этакая железная леди, которая старается ни в чем не уступать отпетому типу, но это у нее получается только через раз.
— Ужасно, — заметил Сергей. — Хорошо, я теперь убедился, что ты совсем не такая… Между прочим, никто не знает, что я чуть ли не каждый вечер пишу письма матери.
— Или что у меня есть маленький рыжий кот, к которому я очень привязана, — сообщила Анна.
— У отпетого типа не может быть мамы, — подытожил Сергей.
— Равно как и кота у железной женщины, — добавила Анна.
— Стало быть, мы внутри все‑таки белые и пушистые?
— Стало быть.
— А если это так, то, может, будем общаться, как положено белым и пушистым?
— По‑моему, мы и так это делаем, — ответила Анна.
— И не будем спускать друг на друга собак? — уточнил Сергей.
— Только если ты перестанешь воровать мои сюжеты, — весело отозвалась Анна. Такая безобидная словесная пикировка неожиданно ей понравилась. Это было куда интереснее обычных выяснений отношений, которые вот уже столько лет происходили между ними минимум раз в неделю.
— Шантажистка, — вздохнул Сергей.
— Увы, — легко согласилась она.
— А можно мне немного побыть серьезным? — спросил Сергей.
— Это означает, что и мне надо перестать шутить? — осведомилась Анна, все еще не оставляя своего легкого поддразнивающего тона, скрывающего ее смятение. Она прекрасно понимала, о чем сейчас пойдет речь.
— Да. Но если ты не хочешь говорить, то просто послушай меня, ничего более, хорошо?
Анна кивнула и вся обратилась в слух, как примерная ученица.
— Ты так мило сказала о чистом листе, — начал Сергей, но не кажется ли тебе, — он помедлил, подбирая слова, — что одно место на предыдущей странице осталось недописанным?
Ну вот, началось!
— Да‑да, я знаю примерно, что ты сейчас мне скажешь, — поспешно продолжил Сергей. — Что‑нибудь вроде «заладил» или «опять он за свое». Но ты все‑таки послушай, хорошо?
Анна села поудобнее и приготовилась слушать. Сергей уже набрал побольше воздуха, чтобы продолжить, но вместо этого замолчал, сокрушенно покачивая головой.
— Нет, не могу я так, — признался он тихо. — Слишком уж тяжело. Можно, я возьму тебя за руку? Это ведь ни к чему не обязывает, верно?
Анна промолчала. Сергей понял это как знак согласия и протянул руку. И тогда произошло чудо: ее маленькая мягкая ладонь легла в его, теплую и широкую.
— Все это началось не так уж, и давно, — глухо поведал Сергей. — Жил‑был один молодой человек, который был занят тем, что искал себя. Его носило по жизни, как корабль по волнам, пока он, наконец, не понял, куда его тянет и что он способен делать лучше всего.
— И наверное, стал работать тележурналистом на ТВР? — тихо поинтересовалась Анна.
— Как ты догадалась? Впрочем, именно так. Ни о чем, кроме карьеры, он не думал, и если у него появлялись соперники, он старался расправиться с ними быстро и жестко. Это у него успешно получалось, пока единственным его соперником не осталась красивая женщина с холодными глазами.
— Ее, случайно, звали не Анной? — спросила она. Уголки ее губ дрогнули, в них появилась легкая, почти неуловимая улыбка.
