Susanne Beck - Трилогия Айс и Ангел

– А твоя мама почувствовала то же самое, когда встретила его? Любовь с первого взгляда?

– О да. Она говорила, что заглянув в его глаза, почувствовала, что знает этого человека всю жизнь, хотя не видела его раньше,-Айс засмеялась. Меня этот звук почему-то испугал.-Всю свою жизнь я не понимала, что это значит. До сих пор.

Когда поцелуй соединил наши губы, я словно вернулась в то мгновение, когда мы поцеловались впервые. В моем сознании закружились образы, они менялись слишком быстро для того, чтобы я успела их разглядеть, но глубоко внутри я знала, что мы соединены намного сильнее, чем простой физической привлекательностью. Между нами было что-то первичное и основательное, что-то одновременно первобытное и новое, не зависящее от времени. Это был не поцелуй страсти, хотя конечно он был страстным. Это был поцелуй, наполненный исцелением и домашним покоем. Если древние саги не лгут, и мы проводим жизнь в поисках второй половинки нашей души, то я нашла свою в местечке, мало отличающемся от глубин преисподней, и все же была способна сражаться за то, чтобы вырваться на поверхность живой и невредимой.

Когда все закончилась, я рухнула рядом с ней, слабая и истощенная, но все еще ощущающая связь с источником какой-то первобытной силы, которая поддерживает душу и снимает груз с сердца.

Мой голос был очень слаб, когда я задала следующий вопрос:

– Еще?

Айс усмехнулась:

– Поцелуй или историю?

– Мммм…как насчет и того, и другого?

– Ну уж нет,-поддразнила она меня.-Что-нибудь одно.

– Хорошо. Тогда историю. Я всегда смогу получить еще один поцелуй.

– Ты так думаешь, а?

– Я это знаю.

– Гм… я это запомню,-она поплотнее обвила мою талию рукой.-Так, давай-ка посмотрим, на чем мы остановились? Ах да, встреча. Когда подружка моего отца ушла, они сели и беседовали до закрытия оперы. После этого у них было то, что моя мать называла "скандально короткий роман". Два месяца. Скандал получился из-за того, что отец экс-невесты был влиятельным человеком в артистических кругах, и ему не очень понравилось, что его дочь выбросили словно мусор, тогда как та, чью карьеру он поддержал, получила все.

– Ты очень интересно изъясняешься, Айс, -пошутила я.

– Да, во многом я очень похожа на отца. Так или иначе, через два месяца встреч они поженились, купили новый дом, и через год появилась я.

– Похоже, они очень любили друг друга.

– Да. Даже когда они ссорились, я будучи еще ребенком, понимала, что они всегда будут вместе. Я знаю, что большинство детей так думают, но между ними было что-то, что даже я смогла заметить в том возрасте. Это выглядело так, словно они были двумя половинками чего-то целого,-она пожала плечами.-Я не могу лучше объяснить.

– Я думаю, у тебя отлично получилось. Это прекрасно описывает чувства, как ты думаешь?

Она улыбнулась:

– Да, действительно.

Несколько минут я лежала собираясь с духом, чтобы сделать следующий шаг. Меня мучила нерешительность. Я разрывалась между желанием узнать и старанием не открыть незажившую рану в сердце подруги. Она словно прочитала мои мысли, потому что ее тело застыло, она сделала глубокий вдох, прежде чем тихо сказать.

– В них врезался автобус.

– Что?

– Мои родители. Ты думала, как спросить меня о причине их гибели. В них врезался автобус. Они направлялись в округ Колумбия, чтобы отметить годовщину, посетив оперу "Werther". И не смогли. Мать умерла на месте. Отец продержался несколько дней. Но так и не пришел в себя. Врачи отключили машину, поддерживавшую его жизнь.

– О, Айс! Мне так жаль!

– Да,-тихо сказала она, вытирая слезы.-Мне тоже.

Позже тем вечером я лежала во тьме собственной камеры, и слезы медленно скатывались по щекам и капали на подушку. Прокручивая наш разговор в памяти, я думала, в чьей жизни была большая трагедия. Семья Айс любила ее и заботилась о ней, но погибла. Моя же, не уделявшая мне особого внимания и только дававшая наставления, отказалась от меня, и несмотря на то, что я была жива живехонька, я умерла в их глазах.

Я плакала за нас обоих той ночью. За юных девочек, какими мы были, и за женщин, которыми мы стали. За наши семьи. За нас.

Но со слезами горя мешались слезы радости. Если новая жизнь может возникнуть из пепла старой, тогда она может подняться и из наших личных трагедий.

Отзвук старой колыбельной, которую я слышала в каком-то фильме или где-то еще, зазвучал в голове, и я тихо напевала его для себя, пока не уснула, а подсыхающие мокрые дорожки на щеках слегка стягивали кожу.

Дни становились неделями, а мое раздражение достигло нового уровня. Каждая новая ниточка, появлявшаяся в деле Айс, вела в тупик, не давая ни ответов, ни надежды на их возможное появление.

Когда бесполезность действий наводила меня на мысли о самоубийстве, я выходила наружу, в прохладный осенний воздух и вымещала злость на многострадальной боксерской груше. Частенько мне приходилось делить ее с разочаровавшейся во всем Криттер-ее первое прошение о досрочном освобождении было отклонено. Во время слушания выяснилось, что хотя операция и спасла жизнь владельца магазина, его здоровье полностью не восстановилось. Месяцы превращались в годы, а он становился все болезненнее. Если бы он умер в результате предыдущего сердечного приступа, то, как боялась Криттер, к обвинениям, за которые она уже отбывала срок, добавилось бы еще одно-убийство. Но в любом случае, все сводилось к тому, что ей придется ждать еще один год до следующей возможности выйти на свободу.

Пони и Сони с головой ушли в романтические разборки на фоне развалившегося любовного треугольника, а Айс как заведенная работала в автомастерской (сорри за каламбурчик-прим. переводчика), разбирая и собирая непрекращающийся поток машин, обеспечивающих набивание карманов нашего коррумпированного начальника. Это было не лучшее время для всех нас, и становилось все хуже…

Раздражение-опасная эмоция, потому что часто заставляет людей делать глупые ошибки во время попыток избавиться от него. Я таки сделала одну, и она многого мне стоила.

Мой гнев уже дошел до такого состояния, что я готова была рвать не себе волосы. В этот момент я наконец сдалась относительно постоянно повторявшегося предложения Корины позволить одному пронырливому репортеру пошнырять вокруг и посмотреть, что он раскопает. Все предыдущие ее попытки безжалостно мною отметались, поскольку я знала, что люди подобного сорта, как правило, алчные ублюдки, которые не остановятся ни перед чем, чтобы раззвонить по всему миру о любой мало-мальски интересной истории, если им удастся на нее наткнуться. Я не хотела, чтобы ЭТА история стала известна широкой публике.