– Деньги есть, надо снимать со счета.
– А что, в России банки работают по ночам? – удивился Джордж.
– Боже! Я не подумала об этом! – простонала девушка. – Надо просить отсрочку. Хотя бы до девяти часов утра.
Лика снова и снова набирала номер Оли, но ответа не было. Наконец она в отчаянии отбросила трубку: «Что же мне делать? Как спасти дочь?»
– Кто-нибудь может дать в долг миллион рублей ночью, наличными? – спросил Джордж, пытаясь сообразить, как выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. – Мы же вернем эти деньги уже к обеду.
– Раньше у Александра была такая возможность, – произнесла Лика, – но мы так нехорошо расстались, что я даже не знаю, можно ли ему звонить, тем более в час ночи.
Девушка задумалась: «Да, другого выхода, видимо, нет. Придется опять взглянуть своему прошлому в глаза».
Лика подняла на уши всех знакомых с телевидения, чтобы сказали, как сейчас можно связаться с Александром. Наконец номер телефона был найден.
Сердце сжалось от гаммы чувств, когда девушка услышала голос того, в кого когда-то была влюблена.
– Саша, – начала Лика, – мне нужна твоя помощь. Мою дочь похитили. Требуют выкуп к семи утра. Мне нужен миллион рублей сейчас. Я отдам сегодня же, когда будут открыты банки.
– Здравствуй, Лика, – холодно начал Александр. – Я тебе дам миллион. Возвращать не надо. А ты мне отдашь кольцо, которое тебе подарил твой любовник. Навсегда.
– Хорошо, – легко согласилась девушка. – Где и когда?
– Возле памятника Пушкину, через полтора часа, – сказал Макаров и положил трубку.
Пока Лика собиралась – искала детские вещи, питание для Рины – и прощалась со своим кольцом, символом их с Ромой бесконечной любви, Макаров набирал номер Ольги.
– Послушай, ты, переиграть меня захотела? – угрожающе начал Александр. – Если с ребенком что-то случится, считай, что ты труп. Я не шучу. Деньги Лика привезет. Мы с тобой еще поговорим.
«И откуда только эта наглая девица узнала, что у Лики есть деньги? – думал Макаров. – И вот мало же ей было. Я этой Ольге и так отстегиваю порядочно за то, что она следит за моей бывшей невестой. Теперь Ольгу после ее выходки придется убрать с игрового поля. И как я тогда буду следить за Ликой? Нет, жадных и наглых девиц надо давить».
Лика вместе с Джорджем выехали в сторону центра Москвы. Девушка смотрела на свое колечко и вспоминала их с Ромочкой любовь, плодом которой стала Рина. «Не надо мне никакого кольца, – размышляла Лика. – Мой Рома всегда со мной, он в моем сердце и в нашей дочери».
Встреча с Макаровым прошла как в бреду. Если бы Лика не была так напугана, то увидела бы, как изменился тот рыцарь, которому она когда-то сказала «да». Перед ней с чемоданчиком в руках стоял исхудавший мужчина, его глаза ввалились, чернота вокруг них говорила о том, что у человека проблемы со сном, губы были плотно сжаты, отчего лицо выглядело суровым, подбородок выдвинут вперед. Джордж видел, что перед Ликой сейчас стоял человек, который до сих пор борется с душевной болью, а вот рыжеволосая красавица этой боли не видела – она слишком была занята своими переживаниями.
Молча Лика сняла кольцо и протянула Александру, а взамен получила деньги. Глухо сказав «спасибо», девушка развернулась и пошла к своей машине – слишком много переживаний было для одного дня. «Я подумаю об этом тогда, когда моя дочь будет у меня на руках», – решила Лика и вместе с новым другом отправилась к Ольге.
К дому однокурсницы машина подъехала в половине четвертого ночи.
– Деньги привезла? – коротко спросила Ольга.
– Да.
– Сейчас спущусь.
Ольга взяла малышку на руки и вышла. Спускаясь вниз по лестнице, она несколько раз выглядывала в окно на лестничном марше, чтобы убедиться в том, что ей ничто не угрожает. «Нет, сейчас Лика мне ничего не сделает, – размышляла девушка, – у меня ее ребенок. А если завтра она заявит в милицию, то будет уже поздно – днем я уже улечу из этой страны».
Ольга осторожно передала малютку матери, не говоря ни слова, и взяла чемоданчик. Рина расплакалась, оказавшись на руках Лики, Ольга ненадолго замешкалась из-за этого, и в этот момент из-за угла вышел темный силуэт и двинулся к шантажистке. Ольга дернулась, но Александр – а это был он – схватил ее за руку, перехватил чемодан с деньгами и вошел в подъезд, таща девушку.
– Я больше не хочу знать этого человека. Я не хочу больше никогда его видеть, слышать. Я хочу забыть обо всем, что связано с ним, – шептала Лика, усаживаясь в машину.
Захлопнув дверцу, Лика наконец-то перевела дыхание – ее доченька жива, лежит у нее на руках и кричит от голода. Девушка уступила водительское место Джорджу, а сама села кормить дочь из бутылочки, которую захватила с собой из дома. Рина поела и успокоилась, и только тогда разрыдалась Лика, освобождаясь от стресса, который испытала.
Джордж остановил машину и прижал рыдающую мать с малюткой к себе. Мужчина гладил рыжие волосы и напевал какую-то песенку, но не успокаивал женщину, он понимал, что эти слезы ей сейчас необходимы.
Весь следующий день Лика проспала. Ближе к вечеру спустившись вниз, она с удивлением увидела Джорджа, распивающего чай вместе с Марьей Владимировной. Ленечка рядом играл с конструктором, а Рина сидела на руках у американца и щипала его за большой нос. Картина была настолько мирной, что с трудом можно было представить, как вчера ночью они мотались по городу, пытаясь найти дочь.
– Вы любите детей, Джордж? – спросила Лика, присаживаясь к столу и наливая себе чаю. – А у вас есть дети?
– Я очень люблю детей, – ответил мужчина, – но, к сожалению, не могу их иметь. В юности я перенес операцию, результатом которой стало бесплодие. Тогда мне было все равно – лишь бы остаться в живых, а сейчас я, конечно, очень жалею об этом.
– Мне очень жаль, – произнесла Лика и сочувственно накрыла тяжелую мужскую руку своей ладошкой.
Утро началось с новой проблемы.
– Ликуся, я не могу больше работать у тебя, – со слезами на глазах сказала Марья Владимировна. – Я как вспомню, что по моей вине с Риной случилось такое, так у меня прям сердце останавливается. Я никогда себе не прощу этого.
– Марья Владимировна, ну что вы… – успокаивала Лика, – вашей вины в этом абсолютно нет. Это я виновата во всем, не надо было чужих пускать, да и вас с двумя детьми не надо было оставлять.
– Нет, Ликуся, – стояла на своем Марья Владимировна. – Не могу я простить себе этого. Тебе в глаза смотреть не могу, Ленечке, Риночке…
Домработница в этом вопросе оказалась непреклонна – работать на Лику она больше не может, – сломалась Марья Владимировна под грузом такой ответственности.
