Наговориться же удавалось не часто.
— Чай невероятный. Попробуешь?
Марк отпил несколько глотков — да, очень вкусно…
… — Аленький… — Софья словно очнулась.
Они так и сидели, Софья поглаживала его волосы…
Они… молчали. И время в этой нежной, немного тоскливой, но согревающей душу тишине проплыло незаметно.
Звонок в дверь заставил Марка подняться — заказ из японского ресторанчика приехал…
…Приняв заказ, Марк прошёл мимо закрытой двери ванной, с удивлением посмотрев на неё. Выложив коробочки с едой, вернулся…
Отчего-то потянул за ручку двери осторожно, подумал, что закрыто. Заглянул — не стиральной машинке лежали вещи Софьи, а сама она скрылась в ванне, задёрнув занавеску.
Слышался шум воды — тонкая струйка весело урчала.
— Соф…
— Да?
— А… ты надолго?
— Аленький, но там ведь нет горячих блюд.
— Нет.
Марк прикрыл дверь и подошёл к занавеске, пытаясь угадать, лежит Софья или стоит. И вообще, он был слегка удивлён.
— Соф?..
Щёлкнула крышечка. Значит, гель взяла.
— Марк, просто невероятно… И где ты аромат бергамота раздобыл?
Он улыбнулся:
— Места знать надо, — и подумал, что… — Сонь, ты стоишь?
— Сонь — это уже тепло, — озорно ответила она. — Аленький, я тоже мечтала…
— Да? — он осторожно расстегнул кнопку на джинсах, потянул молнию вниз. — О чём?
— Об имени своём…
Зашумел душ… Осторожно…
Марк пристроил джинсы на крючок, освободился от рубашки.
— Зёрнышко?
— Да, твоё буйное-буйное зёрнышко. Тепло, Аленький!
— Сонечка…
Оба одновременно приоткрыли занавеску. Но каждый со своей правой стороны…
— Оу! — не удержалась Софья: Марк отлично понял её.
— М-м-м!.. — Марку стало ясно, что разговоры в пене — это уж… завтра, может быть…
— Марк…
Он шагнул в ванну, Софья обняла любимого…
— Привет… Сонечка…
* * *
Лариса Сергеевна Кушманцева с огромным удивлением смотрела на свою невестку, с наслаждением уплетающую «оливье».
— Наташ, — не выдержала свекровь. — Что случилось?
— Это я у вас хотела узнать, Лариса Сергеевна. Какой-то новый рецепт? — Можно и так сказать.
Наташа не только следила за фигурой и старалась придерживаться здорового питания. И вот после того, как закончилось застолье, она устроилась за кухонным столом и — лопает! — «оливье» из салатника!
— Вот это и невероятно. Что тут нового? Вроде, всё как обычно.
Лариса Сергеевна улыбнулась. Сама поражена была.
— Софья делала.
— Софья?
— Да. Они же с Марком вчера к нам приехали. Софья сама помочь мне вызвалась…
…Когда вечером, седьмого марта, позвонил Марк и сказал, что они с Софьей приедут не в день сбора к празднику всех родственников, а накануне, дед с бабушкой обрадовались неимоверно! Ну ещё бы, деточки побудут с ними! А уж когда Марк сказал — «Бабуль, Софья хочет тебе помочь. Ты не против?» — помимо радости ещё и покойно стало.
— Значит, больше вообще волноваться не о чем, — сделала заключение Лариса Сергеевна.
— Ты о чём? — спросил Пётр Николаевич.
— Если Софья вызвалась помочь мне с готовкой, значит, она умеет это делать.
— Ну да… Значит, уверена, что краснеть не придётся.
— Да. С её-то кротким характером.
В этом году женский праздник Кушманцевы отмечали девятого числа. Марк попросил внести такую коррективу. Потому что прежде чем представлять Софью многочисленным родственникам хотел познакомить её с родителями: восьмого Марк с Софьей едут к матери с отцом, а на следующий день он знакомит невесту со всеми остальными.
И вот, вечером, восьмого, деточки приехали к бабушке и деду! Как же здорово, сколько времени у них будет на общение! Они и Марка не часто теперь видят, да и с Софьей хотелось стать ближе…
… — Лариса Сергеевна, и?.. Дело в том, кто приготовил?
— Во многом, оказывается. Но ещё… Я-то, со своими салатиками новыми, с яйцами обсчиталась. В общем, Петя с Марком в магазин отправились, Софьюшка начала пока «оливье» заниматься, а я своими слоёными.
У свекрови «горел глаз», и Наташа уже улыбалась — непременно, что-нибудь интересное расскажет.
— Знаешь, Софья начала с того, что выложила огурцы в глубокую тарелку. Расставила, прислонив к бортикам, чтобы обсохли, оказывается.
— Да?..
— Потом сказала, что ещё бы баночку горошка на такое количество мяса… У меня была, и Софья все три высыпала в дуршлаг и…
— Тоже, чтобы обсох?
— Да. И начала нарезать мясо. Так аккуратно!
— Ну да… — Наташа присмотрелась к салату, которым продолжала с удовольствием лакомиться.
— На мясо, смотрю, огурцы режет. И знаешь, Наташ, так здорово — огурчики-то небольшие, она их вдоль, длинными долечками, а после шинкует. Они такими изящными прямоугольничками получились. После — картошечку, морковку. Видишь, как всё мелко?
— Да… Кстати, я слышала, что чем мельче, тем вкуснее получается. Ну, конечно, в пределах разумного.
— Да, я тоже слышала, но я так при всём желании не нарежу. Хоть убей!
— Я тоже… Я вообще в основном сейчас покупаю. Когда мне готовить? — Наташа вздохнула. — Ну, и?..
Потом мальчики наши пришли. Софья яйца поставила варить. И знаешь, большее количество, чем я обычно. Вот и смотри — идеально одинаково нарезала, в определённой последовательности, яиц и горошка больше.
— А кстати, яйца на морковь, значит.
— Да. И сверху — горошек.
— Подсушенный.
— Видишь, вообще, заправленный, не затёк. Думаю потому, что лишней влаги ни от огурцов, ни от горошка не было.
— И никаких там яблочек или свежих огурчиков?
— Никаких. Не перемешивая, убрала в холодильник. Сегодня и смешали, и майонезом заправили.
— Класс! Лариса Сергеевна, хоть теперь спокойны будем, что Маркуша накормлен будет.
— Да я вообще теперь спокойно. Нам повезло с девочкой.
— Это да.
— Вот Марк, молодец, застроил всех! — подал голос Анатолий. — И правильно настроил.
Мужчины попивали кофе и с интересом, улыбаясь, слушали этот разговор.
— При чём здесь Марк? — улыбнулась Лариса Сергеевна. — Меня дедуля ещё летом… Внушение сделал.
— А на нас сыночка вчера так посмотрел, когда они только вошли, — у отца Марка радостно искрились глаза. — И сразу понятно стало — разорвёт, не дай Бог лишнего скажем.
— А всё напрасно, можно было и не рычать. Софья нам, действительно, искренне понравилась, — Наташа доела салат и, вздохнув, направилась к раковине.
— А, так на тебя, Наташ, всё-таки рыкнул? Это, наверное, когда ты с ним обедала? Осенью?
— Софью обижать не рекомендуется, — Наташа вымыла салатник.
— Да ладно вам, — Пётр Николаевич махнул рукой. — Главное — всё замечательно. И, кстати, Софья усидчивая, поэтому такой салат нарезала. Она же вышивает, а это занятие не только терпения требует.
— Кстати, — встрепенулась Наташа, — мне Софья открытку вышитую подарила! Обалдеть, какая красота! А Марк подписал от них!
— Ха, — Лариса Сергеевна поднялась. — И мне!
На обеих открытках были дорожки из цветов, будто для венков. Вышито было на салатовой канве.
— На картон наклеено, бахрома по краям… Так сделано, не скажешь, что не куплено!
Анатолий попросил обе открытки, посмотрел внимательно… Дуга из сиреневых цветов и угловой узор из синих… Листочки-вензелёчки.
— Слушайте…
Он поменял открытки местами и соединил. Получился единый рисунок. Сердце, а внутри буква «М».
— Ух ты!
— Сердечко — это любовь.
— А «М»?
— Март?
— М — это Марк, — заметил Пётр Николаевич.
И все посмотрели на него.
— Чтобы мы не сомневались?
— Просто любит.
— Понимает, что мы любим…
Завораживающая тишина повисла в кухне, и на лицах Кушманцевых появились нежные улыбки.
— Слушайте, а давайте им позвоним! Скажем, что увидели рисунок целиком!
— А мы не дозвонимся, они ещё в театре.
— Ах, точно!
— Кстати, а почему они сегодня-то решили? Гости слегка удивлены были.
