К горлу подкатила тошнота.
«Нервы?» — испугалась я.
— Я не буду омлет, — брезгливо поморщившись, отодвинула блюдо. — Лучше круассан и чай.
— Почему не будешь? Вроде вкусно, — пожал плечами Макс.
— Не знаю. Шпинат и помидоры — это немного не то, что я бы хотела сейчас съесть.
— Хм… как хочешь.
Я едва дождалась, когда омлет уберут. При одном взгляде на шпинат мне казалось, что меня вывернет наизнанку. Я старалась смотреть в круглое окошко и реже дышать. Потому что мне было даже страшно представить, какой будет реакция Максима, если я признаюсь ему, что чем-то отравилась. Он отправит меня в очередной изолятор с кучей докторов и не выпустит до самого Рождества.
На мое счастье, еду быстро убрали. Тошнота на время отступила, и я задремала, положив голову на плечо будущего мужа. Проснулась от того, что Максим трогал меня за плечо.
— Скоро самолет пойдет на посадку, — сообщил мне он. — Если хочешь припудрить носик, самое время.
— Хорошо…
Я поднялась со своего места и начала пробираться в хвост самолета. На мое счастье, одна из кабинок была пуста.
Я уже собиралась ее покинуть, как вдруг тошнота накатила с такой силой, что я едва успела откинуть крышку и согнуться пополам над унитазом. Липкий страх пополз по спине. Что со мной? Чем таким я отравилась?
Подождав еще минуты три, я убедилась, что тошнота не возвращается, и принялась тщательно отмывать руки и полоскать рот.
Твердо решив ничего не говорить Максу, я выбралась из кабинки и двинулась в сторону наших мест.
— Все в порядке? — улыбнулся мне будущий муж.
— Да, — как можно увереннее закивала головой я. Потому что врать — совсем не мой конек. А ложь близкому человеку тем более.
«Приеду домой и, если тошнота не пройдет, позвоню маме», — чувствуя, как липкий страх продолжает захватывать сознание, размышляла я.
Посадка прошла успешно, и на время мое состояние стабилизировалось. «Наверное, это все же нервы», — ожидая, когда Максим заберет багаж, решила я.
— Даша, я хочу сразу поехать в больницу. Поедешь со мной или лучше отправить тебя к маме?
— С тобой, — покачала головой я, хоть и чувствовала себя жутко разбитой.
— Хорошо.
Видимо, мой будущий муж так переживал из-за отца, что не уловил перемен в моем состоянии.
Такси отвезло нас на квартиру Максима.
— Как же давно я не была дома, — быстро переодеваясь в джинсы и свитер, подметила я.
— Возвращаться всегда приятно. Кстати, здесь теплее, чем в Москве. И солнышко светит, — доставая из шкафа свежую рубашку, согласился со мной Макс. — Ты уверена, что поедешь в больницу? Может, останешься дома?
— Нет, не останусь. Я тоже хочу видеть твоего папу. Отдохнуть мы сможем вечером.
— Вряд ли мне удастся отдохнуть, — покачал головой Макс. — Придется ехать в офис «АЛЬКОВА». Сейчас позвоню маме, сообщу, что мы уже в городе, и поедем.
Я примирительно кивнула и потянулась за пальто.
Мы быстро покинули квартиру. Спустились вниз, на подземную парковку, и Макс забрал свою машину.
Как же приятно ехать по тихим улочкам, совсем не перегруженным автомобилями! Мою разбитость как рукой сняло. Душа пела от счастья. Свежий воздух, сосны и потрясающая, пронзительная осенняя тишина, повисшая в золотых солнечных лучах и тонкой паутинке — вот именно то, что я всегда любила больше всего на свете. Нужен ли мне Париж? Нет. Только мой родной город и Максим. Вот такая я. Тихая гавань, которая не может представить своей жизни без сосен и озера с уточками.
ГЛАВА 41. Даша
Здание городской больницы, тщательно выкрашенное в бело-голубой цвет, показалось на пути, и мы незамедлительно свернули на парковку.
Получили из автомата бахилы, оставили верхнюю одежду в гардеробе и поднялись по высоким ступеням на третий этаж, в отделение кардиологии. Да, в старом здании был только один лифт — грузовой. Его использовал персонал. Остальные посетители поднимались наверх пешком.
Максим отыскал глазами палату номер двенадцать и дернул дверь.
Чудесная картина развернулась перед нашими глазами, и мы удивленно застыли на пороге.
Мой дедушка, Архип Михайлович Колышев, сидел на больничной табуретке у постели Аркадия Семеновича и, натянув на нос очки, громко читал ему вслух новости из бумажной газеты.
— Папа! — первым опомнился Максим и порывисто шагнул к постели больного.
— Сынок! Как хорошо, что ты приехал… — заволновался Смирнов-старший.
— Даша, и ты здесь, — обрадовался мой дед. — Как хорошо, что ты здорова…
— Все обошлось, — неловко заулыбалась я.
— А вы, я смотрю, подружились? — обнял отца Макс.
— А что нам остается? — хмыкнул Архип Михайлович. — Вы же все решили за нас.
— И то верно, — тихонько рассмеялся Аркадий Семенович.
— Что говорят врачи, папа?
— Ничего особенного. Перенапряжение на работе дало осложнение на сердечную деятельность. Слишком много переживаний было этим летом. Возраст тоже уже не тот… вот меня и подкосило.
— А прогнозы?
— Прогнозы? Интенсивная терапия и строгое соблюдение режима. Никаких переживаний.
— Больше не будет переживаний, — крепко сжав руку отца, пообещал Максим. — Мы с Дашей вернулись навсегда. Я встану во главе компании.
— Это само собой. А вот поженитесь вы когда? — одновременно уставились на нас родственники.
— Как только тебе станет лучше, мы подадим заявление, — объявил Максим. — Никакой шумной церемонии. Тихая свадьба в кругу семьи на фоне золотой осени.
— Подавайте заявление прямо завтра. Нечего тянуть. Мое состояние не настолько тяжелое, насколько тебе расписала мать. Она вечно все излишне драматизирует!
— Хорошо, мы подадим заявление завтра, — согласно кивнул Макс.
В палату вошла медсестра с подносом.
— Полдник! Простокваша и булочка, — объявила она.
— Да не нужно было, девушка, — взмолился мой будущий свекор. — Жена принесла мне столько гостинцев, что вовек не осилить. Кефир и булочка лишние.
— Оставьте, — взмахнул рукой Архип Михайлович. — К чему добру пропадать? Здесь подают отличную простоквашу. Я угощусь.
— Да на здоровье, — рассмеялся больной.
