идти купаться?
— Ты — нет! Вода ещё не нагрелась. — Он наносит финальный мазок, прищурив глаз, сравнивает реальность с картиной и поднимается нам навстречу. На лодке громоздится целая батарея баночек с красками, банки с водой, кисточки всех размеров.
— Айвазовский нервно курит в стороне, — я искренне дивлюсь таланту друга. Повесил бы эту картину дома. — Не тем ты в своей жизни занимаешься, старина.
Спускаю Марусю с рук и стягиваю футболку.
— Пап, мне Руслан не разрешает купаться, — дёргает дочь меня за шорты.
— Бережёт тебя, — заглядываю в их корзинку возле лодки. Там лежит и вода, и еда, и крем от загара.
— Чем ты опять недовольна, Фроловна? — Руслан ставит руки в боки.
Маруся притворно вздыхает и ложится на соломенный коврик:
— По пальцам перечислить или сам всё знаешь?
Руслан закатывает глаза.
— Маргош, я искупаю вперёд тебя этого парня? — едва сдерживаю смех. — Охота посмотреть, как вода вокруг него забурлит.
Марго расстилает наши коврики и ложится.
— Дерзай! Я немного вздремну, — она накрывает лицо шляпой.
Мы с Русланом с разбегу влетаем в воду и уходим в заплыв наперегонки. Когда возвращаемся, Марго спит крепким сном. Солнце ещё не припекает, но я укрываю её тонким парео, вытягиваюсь рядом и вырубаюсь.
Март, 2022
Санкт-Петербург.
Рита
Мы вернулись с островов месяц назад, двадцать третьего февраля, а на следующий день мир сошёл с ума. Разделился на вчера и сегодня. Вернее, всё началось гораздо раньше, просто никто не хотел этого замечать.
Я сижу на подоконнике в спальне и вяжу. Фрол утром подарил мне кофр для рукоделия со всякой всячиной внутри и учебник по вязанию детской одежды. Взял с меня обещание сваять к вечеру зелёные пинетки. Фрол в последнее время ходит мрачнее тучи, так что я, не моргнув, подписалась на этот блудняк.
Все пальцы исколоты спицами, нервы порваны в клочья, пинетки похожи на придорожные лопухи. Я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не воткнуть эти средневековые орудия пыток в мясистый кактус и не заорать зычным голосом неприличное слово. Останавливает одно. В предисловии к книге курсивом написано: «Вяжите для детей с лёгким сердцем и молитвой. Тогда тепло ваших рук согреет малыша в любую стужу и защитит от всякого зла»[1]. Господа я поминаю сегодня, но скорее всуе. Взываю к нему с вопросом: «За что мне всё это?» Телефонный звонок отвлекает меня от неравной борьбы с изнаночными и лицевыми.
— Привет, Сергевна! Как сама? — за насмешливым голосом Никиты скрывается волнение.
— Ты уже едешь? — я счастлива, что Никита снова может ходить и по просьбе Фрола пригласила старого друга сегодня на ужин.
— У меня и в мыслях нет теперь отказать Горину, — усмехается Никита.
— Вообще-то, пригласила тебя я, — фыркаю, чтобы мой бывший друг и коллега не думал, что всё теперь в моей жизни решает муж.
— Не свисти, — смеётся Никита. — Этот парень тебя сделал. Но это норм. Я даже рад, что у тебя на голове каска, на попе подушка, а вокруг каменный забор и ров с крокодилами.
— Что так?
— Теперь ты точно не свалишься мне на голову со своими головняками. Я, кстати, не один, а с невестой еду.
— Ты кого-то склеил на брак? Кто эта смелая женщина?
Слышу Люськин голос:
— Рита Сергевна, привет!
— Люся, кого этот монстр решил сжить со свету?
Люська хохочет, а Никита вкрадчиво повторяет:
— Для глухеньких повторяю: я не один, а с невестой еду. Для тупеньких: нас двое в машине, если что.
Я даже не знаю, кого мне сейчас из них двоих больше жалко. Мне они одинаково дороги, но это просто лёд и пламя. Впрочем, почему нет? Лишь бы это была действительно любовь, а не акт мести моей персоне.
— Ты там упала что ли? Прости, не слышал грохота, — довольный произведённым эффектом, хрюкает от смеха в трубку Никита.
— Ухом звук выключила случайно, — вру напропалую. — Мои поздравления. Ждём приглашения на свадьбу.
— Люська хочет, чтобы ты пошла свидетелем по этому мокрому делу.
— Рита, пойдёшь? — поддакивает Никите Люська.
— А как же! Я должна это видеть! Немедленно закину лучшую шипучку в холодильник, ради такого случая. Жду вас.
Откладываю недовязанные лопухи и спешу в кухню. Сбегаю по лестнице, натыкаюсь на Марусю и Мики в гостиной. На дочери чёрная футболка Руслана, подпоясанная золотистым шнурком от штор и меховой воротник от моего пуховика. На ногах любимые туфельки от Гуча, как называет модного дизайнера Маруся. На столе разложены карты. В центре бубновый король, по три вверху, внизу и по бокам.
— Откуда у тебя карты? — встаю за спиной дочери и разглядываю экран её телефона. Там расклад на будущее.
— Заказала, — рассеянно говорит Маруся, дочитывая пророчество. — Куда не глянь, везде на пути я у Руслана! Вот только в мыслишках баб других много. И в прошлом его меня нет. Мики, хватит карты тырить!
Она забирает у обезьяны крестового туза.
— Маруся, солнце! Ты пока есть только в моём прошлом! Как пять лет назад в кульке из роддома тебя принесла, так и не расстаёмся. И что за «бабы»?
— Вот это и вопрос, — поджимает Маруся губы.
— Я про слово! Женщины, девушки… Но не бабы!
— Папа так говорит, — Маруся смешивает карты, собирает в колоду и, склонив голову набок, произносит ангельским голосом. — Да и ты тоже.
— Скоро гости приедут, а ты вырядилась, как Эллочка Людоедка.
— Что за… Дева? — оживляется Маруся. — Из тик тока или инсты?
— Из книги, доча! — вздыхаю я. — Завязывай давай с гаданиями и хиромантией. Люська с Никитой едут. Женятся они!
— Да ты что! — округляет Маруся глаза. — Дожала его!
— Что значит дожала? Я что-то не замечала между ними раньше никаких шашней.
— Ты, Рита, раньше много не замечала, — вздыхает дочь и сползает со стула. — Мики, гоу одеваться!
— Подожди, — я в растерянности. — Никита же за мной… Ухаживал.
— А Люська страдала, — пожимает плечами Маруся. — Ой, как она ревела один раз. Помнишь, он её как-то пригласил дома прибраться за премию?
— Помню. Она во время уборки книги по цвету в его
