не подпрыгнув, и поспешила исчезнуть.
Вскоре вернулся Артур. Сел и сообщил, что всё в порядке. Отправил на рабочую почту зама по кадровой политике официальное письмо. Мол, я ошибся, передумал, был в состоянии аффекта из-за смерти любимой тётушки.
— Кого? — испугалась я.
— Да я её придумал, успокойся, — хмыкнул Уваров. — Мой старый трюк, не раз помогал.
— Фух, — выдохнула я. С этим Артуром не соскучишься! — А что насчет твоей пропажи?
— Ну, тётку же надо похоронить. А жила она во Владивостоке. Пока туда, пока обратно, да ещё поминки, — короче, неделя у меня есть. Если раньше не уволят за прогул.
— Не уволят, — убежденно сказала я. «Пусть папа только попробует!» — подумала и отвернулась к иллюминатору, чтобы Артур не видел, как улыбаюсь. Ну вот, уже начала входить во вкус возможностей, которые дают родственные связи.
Мы приземлились в Шоуду — международном аэропорту Пекина — около восьми часов утра. И первое, что я сделала, когда забрали багаж, отправилась к кассам. Артур удивленно последовал за мной.
— Три билета до Москвы на ближайший рейс, — сказала я. — Давайте свои паспорта!
— Лика, что ты делаешь? — поразился Уваров моей внезапности. — У тебя ведь не туристическая поездка, а командировка. Леднёв тебя уволит за такое!
— Ничего он мне не сделает, — усмехнулась я, забирая паспорта и вместе со своим протягивая девушке, оформляющей билеты.
— Почему? — напрягся Уваров. Я обернулась и посмотрела на него. Лицо напряженное, губы сжаты.
— Если говорю, значит, так и есть, — ответила и продолжила заниматься билетами. Оплатила все три с корпоративной карты.
Артур ничего больше не спрашивал. Но я буквально кожей чувствовала, как сильно он волнуется. Кажется, успел придумать себе невесть что. «Придётся всё рассказать, а то ещё инфаркт схлопочет в юном возрасте», — подумала шутливо. Только признаваться совсем не хотелось! Совершенно. У меня теперь есть очень мощный аргумент влияния в «Вертикали», о котором знает только босс. Зачем же я стану раскрывать свои карты, когда может получиться интересная игра?
О, да. Мне захотелось немного позабавиться. Самую малость. Что, Артуру можно, а мне нельзя? Кто придумал ту историю с девушкой из экономического отдела? Вот именно. Интересно же посмотреть, как Уваров станет ревновать! И не к какому-нибудь менеджеру среднего звена, а к самому боссу. «Ответочка тебе прилетит, солнышко, — пошутила я мысленно, глядя на нервничающего спутника. — Ты соблазнил жену Леднёва, а теперь будешь думать, что у меня с ним роман».
Мы оформили билеты, и так получилось, что следующий рейс будет буквально через пару часов. Провели их в кафе, как следует позавтракав. Конечно, в самолётах кормят. Но порции там детские, а когда столько летишь, аппетит просыпается нешуточный. Пока ели, я всё ждала, когда Артур начнет допытываться. Это случилось, когда нам принесли кофе.
— Что у тебя с Леднёвым? — спросил он словно между прочим.
— В каком это смысле? — прикинулась я неправедно оскорблённой.
— Ты сказала, что за прерванную командировку тебе ничего не будет. Хочу знать, почему, — упрямо сказал Артур.
Мне пришлось выкручиваться. Стала говорить, что Леднёв ценит нас обоих, как хороших сотрудников, иначе не пригласил бы на должности топ-менеджеров. Что ему попросту невыгодно меня увольнять, поскольку я только начала работать и тащу на себе несколько проектов. Словом, наболтала Бог весть чего, и столько лапши Артуру навешала на уши, — хватило бы накормить толпу голодных китайцев. Он, кажется, поверил. Или сделал вид, мне было уже всё равно. Утомилась языком чесать.
Потом ещё понадобилось Снежану успокаивать, которая всё это время, пока мы общались, тактично прогуливалась по дьюти-фри и вернулась, когда нас позвали на регистрацию билетов и багажа. Я отвела её в сторонку и объяснила, что мой поступок — не истерика и не психоз, что ничего ей за это не будет, да и мне тоже. Успокоила, как могла, и помощница выдохнула. Ей ведь показалось, будто начальница умом двинулась: босс поручил такое дело, а она плюнула на всё и решила вернуться!
Через полчаса мы разместились в большущем авиалайнере и полетели обратно. Конечно, я нервничала немного. Что скажет Владимир Кириллович на мой демарш? Он просил заняться китайским направлением, а я лечу обратно. Он говорил, чтобы не связывалась с Уваровым, а наш роман вспыхнул с новой силой. «Если бы я была на его месте, выпорола, как сидорову козу! — подумала о себе, пока летели. — А с другой стороны? Почему я не имею права жить, как захочу? Подумаешь, папенька выискался!»
Во мне проснулась та самая настырная детдомовская девчонка по прозвищу Стрела, которая ни перед кем не кланялась. Даже перед директором нашего учреждения, которую многие откровенно боялись. А я — нет. С чего вдруг? Что она мне сделает? Сладкого лишит или экскурсий? Возможности выходить в город? Да что там делать, когда у тебя ни копейки за душой? Некоторые из наших попрошайничали на вокзалах, в подземных переходах и у станций метро. Это было опасно: могли в полицию замести, потом все равно приходилось бы признаваться, откуда ты в городе нарисовался.
Многие так поступали неоднократно, я никогда. Страшно хотелось порой простую шоколадку. Самую маленькую, почти копеечную, «Алёнку». Я вожделела её, она мне снилась даже. Но чтобы стоять с протянутой рукой и клянчить деньги — никогда! Лучше с голоду подохну. Теперь я могу тонну шоколада купить, а вот не хочется. Он остался моей большой любовью, но сладкого красивой девушке надо в меру.
Всё-таки мужики — существа удивительные! Сколько времени и слов потратила, чтобы убедить Уварова в том, что между мной и боссом исключительно деловые отношения. Не прошло и трех часов, как он повернулся ко мне и спросил:
— Лика, ты не обманываешь? У вас точно нет ничего… неофициального?
— Боже, Уваров! — возмутилась я. — Мне что, поклясться кровью?
— Было бы неплохо, — хмыкнул Артур.
— Не искушай меня, — сузила я глаза. — У меня как раз те самые дни начались. Показать? Ты крови хотел — будет!
— Боже, только не это! — я увидела впервые, как Уваров испугался. Решил, я серьёзно. Вот же глупый! Мне стало смешно. Пока хихикала, он сидел нахохлившись, как мокрый воробей.
— Расслабиться вам надо, Артурчик, — вспомнила имечко, которое ему не нравится. Нарочно, ясный день.
