радостно оборачиваюсь на Даню, ужасно обрадованная, что он меня, наконец, нашел! Секунду изучаю его лицо и выпаливаю:
– Нам надо поговорить!
– Нам надо поговорить!
Говорим одновременно. Но с совершенно разной интонацией.
Может, виной тому знатно помятый нос? Что же с ним приключилось, Господи!
Я испытываю одномоментное облегчение от осознания, что он не просто так меня игнорировал, что где-то там страдал, пока и я страдала. А потом меня затапливает чувством жалости. Бедный. Выглядит не очень.
Я тянусь рукой к лицу, он перехватывает запястье на подлете и крепко его сжимает.
Меня обдает таким холодом его взгляд…
А вот сейчас не поняла.
– Лизочка, как хорошо, что наконец тебя поймала! – весело трещит подоспевшая Лидия Сергеевна.
Нет, это я ее поймала!
– И Даня! Вы помирились, как чудно. Я же говорила, он хороший мальчик, просто ему нужно время.
– Что? – поворачиваюсь на эту безумную женщину. Что она несет, боже. Может, уже пора на пенсию, старческий маразм поджидает за углом?
– Зачем ты всем сказала, что отец я, Лиза? – вклинивается все еще удерживающий мою руку Даня.
– Ой, пропустите нашу парочку сфотографироваться! – кричит на весь пляж наш эйчар. Кажется, уже знатно поднабравшийся.
– Не надо, – осаживаю ее и оборачиваюсь к Дане. – Ты о чем вообще?
– Зачем вообще соврала про…
– Идемте, идемте, – не слушая нас, Лидочка Сергеевна вцепляется в мое платье и тянет к арке с лебедями.
– Да не хотим мы фотографироваться, – пытаюсь вырваться одновременно из двух цепких рук.
– Давайте запечатлеем нашу первую семейную ячейку в компании! Сердца, соединенные корпоративным духом! – не успокаивается разошедшаяся не на шутку Лидия Сергеевна. Господи, отберите у нее кто-нибудь шампанское!
– Лиза, нам надо поговорить! – бушует с другой стороны всегда спокойный Килиманджаро.
– Да я пытаюсь! – наконец, вырываю платье из рук на удивление сильной женщины. – Пошли! – упираюсь руками в широкую грудь.
– Улыбаемся! – возле ног падает чувак с камерой и несколько раз щелкает затвором.
Уверена, это будут незабываемые кадры. Таких гримас фотограф на корпоративах еще не ловил.
– Ну что же вы! Не надо снова ссориться, – на всю честную голосит эйчар. Вокруг собралась приличная толпа коллег, и все с удовольствие прикладываются к вину, хлебу и зрелищам. – Кстати, Лизочка, я хотела тебя спросить о Диночке. Она мне позвонила сегодня, я, честно говоря, ничего не поняла.
– Лиза, почему ты соврала, что беременна! – не выдерживает Даня.
Повисает густая тишина. Рот захлопывается даже у Лидочки Сергеевны, так громогласно мой тихий айтишник сейчас рычал.
Стоп, то есть, до него, наконец, дошло?
– Как не беременна? – оживает статуя эйчара.
– Я не беременна, – подтверждаю ей в лицо. – Не беременна! – кричу уже коллегам. Хотя тут большая половина мной уже оповещена. – И никогда не была!
– Но как же?
– Лидия Сергеевна, я у вас хотела спросить: как? Как все узнали о том, чего нет и не было? А тебе, – тычу пальцем в ошалевшего мужика. – Я раз сто пыталась это сказать! Пришел тут сцены устраивать! – срываюсь с цепей. Надо было сначала клубничку съесть, а потом уже пузырьками баловаться, речевой предохранитель слетел к чертям и валяется в овраге. – Сам где-то услышал, сам поверил, сам использовал!
По толпе вокруг нас прокатывается возмущенное «Ах!»
– Не в том смысле, – зачем-то объясняю собравшимся. Злюсь, но хочу спасти репутацию одного жирафа.
– Но как же тошнота, – подсобрав аргументы в своей голове, врывается в мой диалог гениальный эйчар.
– Да я накануне литр текилы в себя влила! А тут ваши кофетки…
– Лена видела, как ты витамины для беременных покупаешь, – вытаскивает новую карту начальник отдела по работе с персоналом.
Господи, я и забыла уже.
– Да это… – скольжу взглядом по толпе выискивая Соньку. Не нахожу, но подставлять ее не собираюсь. – Не себе покупала. Знакомой.
– А он отказывался алименты платить, я в лифте слышала, – присоединяется к подружке наш главбух.
– Чего? – оборачиваюсь на Даню. Он сам шокирован таким поворотом событий. – Не было такого.
– Было, я все слышала.
– Мне кажется, тут целая шпионская сеть раскинулась, Дань, – снова оборачиваюсь на парня.
– Пошли, – хватает меня за руку и целеустремленно утаскивает с пляжа. Через толпу расступающихся коллег, музыкантов, затихших во время представления. Оставив позади шумный гвалт коллег, прямиком к столу с шампанским. – Я за рулем, но трезвым все это не вывезу, – говорит приглушенно, берясь за бокал.
– Я уже не очень трезвая, но тоже не вывожу, – хватаю соседний бокал и наполовину осушаю.
– Тебе не стоит… Ах да, – вспоминает главный факт сего вечера и тоже присасывается к игристому. – Никак не уложится в голове.
– Когда до тебя дошло, что я не беременна? – опираюсь на стол позади и устремляю взгляд на террасу, где музыканты начали играть что-то повеселей.
– До меня не дошло, – усмехается Даня себе в бокал. И тоже смотрит на двигающуюся под оживленную музычку за стеклом толпу. – Аленка рассказала.
– Коза. А я думала, мы с ней подружимся. Пыталась же тебе нормально рассказать. Столько раз.
– Ну, в ее оправдание, она не думала, что раскрывает страшную тайну. Просто позвонила сегодня по своему учебному делу, слово за слово, и выдала, будто я уже всё знаю. А я не знал.
– А с носом что?
– Получил за тебя, – хмыкает, отставляя бокал.
– За меня? – удивленно оборачиваюсь к нему.
– От друга своего. Твоего тайного фаната.
– Кирилла? – не верю. Хотя, если вспомнить его сбитые костяшки… – Почему из-за меня?
– Потому что, как и все в этом гребаном змеином логове он думал, что ты от меня беременна, а я морожусь, как последний козлина, – устало произносит он. – Знала бы ты, как меня песочил Тарелкин на пару с Медведевой. Почти час вели со мной воспитательную беседу на тему этики и семейных ценностей. Я тогда так рассердился на тебя. Был уверен, ты всем сказала, что я папаша. Потом Кир мне вмазал ни с чего, и я полдня в травме просидел.
– Поэтому мне не отвечал?
– Раздумывал.
– Думал, я психичка неуравновешенная?
–
