Только посчитав, что дала Джеду достаточно времени, чтобы пораскинуть мозгами, Эрин заговорила вновь:
– Коул хочет увидеться с тобой до операции. Врач отказал ему, потому что ты так отреагировал на просьбу сына, что врачи испугались за твою жизнь. Подумай, может, ты все-таки сможешь нормально пообщаться с ним?
Джед, упрямый осел, хранил молчание. Эрин, помощнику прокурора, выдержки было не занимать. Она привыкла терпеливо ждать, не перебивая, пока не отличающиеся сговорчивостью и умом свидетели не дадут исчерпывающих показаний. И сейчас она никуда не торопилась. Будет нужно, она тут до утра посидит.
Наконец, сколько времени прошло Эрин не знала – она не смотрела на часы, – Джед повернулся к ней лицом.
– Ты не уйдешь, пока не дождешься, да? – спросил он.
Эрин только усмехнулась в ответ. Да, она готова была ждать столько, сколько надо, но, почувствовав, что Джед обдумал ее просьбу, решила чуть-чуть поднажать.
– Для меня очень важно, чтобы ты поговорил с ним.
Старик долго молча смотрел на нее. Эрин даже сделалось неуютно под его взглядом.
– Сукин сын. Ты его любишь, – сказал Джед наконец.
Эрин почувствовала, что краска залила щеки.
– Он хороший человек. Почему ты не хочешь это понять? – Признаваться Джеду в любви к его сыну Эрин не считала уместным, и потому реплику старика оставила без комментариев.
Джед не посчитал нужным отвечать на ее вопрос, но просьбу Эрин выполнил, хотя и сделал это скрепя сердце.
– Ладно, пусть заходит, – выдавил из себя Джед.
Ура, получилось! Если бы Джед не был при смерти, она бы от радости пустилась в пляс.
– Спасибо, – сказала Эрин. Наклонившись, она поцеловала старика в морщинистую щеку. – Удачной операции. Увидимся завтра. Все у тебя будет хорошо.
– Придется мне задержаться в этом мире, если я хочу увидеть малыша, которого ты носишь, – проворчал старик. Но в голосе его Эрин уловила и нотки страха.
И тогда горло ее сжал спазм.
Эрин взяла себя в руки. Джед не должен знать, что она тоже боится за его жизнь.
– Я позову Коула.
Возвращаясь в приемную, Эрин с надеждой думала о том, что, раз ей удалось заглянуть в душу Джеда, или по крайней мере в душу напуганного человека на больничной койке, то, возможно, лед тронулся и в отношениях отца и сына наступит желанный перелом. И еще она молилась о том, чтобы эта встреча отца и сына не оказалась последней.
Коулу с какими только человеческими отбросами не приходилось вести дела: и с гангстерами, и с убийцами, и с торговцами наркотиками, но никогда еще у него не было так тяжело на душе, как в эту минуту, когда он шел в палату, где лежал отец. Камень весом в целую жизнь, его жизнь, лежал у Коула на сердце. Он знал, что не оправдал ожиданий старика, с тех самых пор, когда подрос настолько, чтобы понять, что означает постоянная озлобленность Джеда. Когда Коул вырос, он придумал, как добиваться относительно комфортного состояния: надо лишь притворяться кем-то другим, потому что сам он, такой как есть, был себе противен до омерзения.
Долгое время Коул считал, что это Джед виноват, что сделал его таким, но за время, проведенное в Серендипити по возвращении с последнего задания, Коул кое-что понял. Он сумел посмотреть на жизнь, и свою в том числе, под другим углом. Он не имел права сваливать на Джеда вину за то, кем и чем он, Коул, является. Впрочем, заниматься психоанализом сейчас, когда отец его балансирует на грани между жизнью и смертью, наверное, не время.
Коул вошел в палату, стараясь не замечать звуков, издаваемых кардиомонитором, не смотреть на капельницу, из которой в вену Джеду медленно вытекало лекарство, не видеть, как его «великий и ужасный» отец сморщился, превратившись в немощного старика, на больничной койке.
– Привет, – скованно сказал Коул, подойдя к кровати.
– Привет, – пробормотал в ответ Джед. Похоже, старик не мог заставить себя встретиться с сыном взглядом.
– Врач сказал, что тебя утром повезут на операцию.
Джед кивнул:
– Да. Хорошо бы, чтобы пораньше, чтобы я не успел проголодаться. Завтрак ведь мне не положен.
Коул выдавил из себя смешок.
– Врач говорит, операция будет долгой, но он уже набил руку.
– Мне все равно.
«Горбатого могила исправит», – подумал Коул.
– Я буду здесь, когда тебя привезут в палату.
Джед, по-видимому, хотел что-то сказать, но слова застревали в горле. Он схватился за металлические прутья кровати так, что костяшки побелели.
– Спасибо, – выдавил он из себя наконец.
Коул удивился. Он ожидал чего угодно, только не «спасибо». Похоже, Эрин удалось-таки промыть старику мозги или даже направить его на путь истинный, если Джед вдруг задумался о вечном и не захотел брать на душу лишний грех. Впрочем, понять, что творится у старика в голове, Коул никогда не мог.
– Эрин позвонила своим. Наверное, они захотят подъехать к тебе сегодня, чтобы увидеться с тобой до операции.
– Я никуда не убегу.
– Они хорошие люди. Тебе повезло, что у тебя такие друзья, – искренне заметил Коул.
– Ты хочешь сказать, что я не заслуживаю таких друзей?
Коул вскинул руки.
– Все! Я этого не говорил и не подразумевал. И твой врач просил не обострять ситуацию, – напомнил он отцу.
Джед тихо застонал, откинув голову на подушку.
– Прости. Это я по привычке.
«Прости?» Что за пришелец влез в мозги его отца?
– Они вырастили хорошую дочь, – продолжил Джед, до того как Коул успел что-то сказать.
– С этим не поспоришь, – согласился Коул. Если они и могли в чем-то сойтись во мнениях, так это относительно Эрин.
– Сын, – вдруг посмотрев Коулу прямо в глаза, сказал Джед.
Коул судорожно вдохнул.
– Что, отец? – После «спасибо» и «прости» Коул уже ничему бы не удивился.
– Держись за то хорошее, что есть у тебя в жизни, а то утечет, как песок сквозь пальцы. Как было со мной.
Вот это да. А он еще думал, что Джед уже ничем не сможет его удивить.
– Отец…
– Нет, я не хочу никаких серьезных разговоров. Ничем хорошим это не кончится. Старые привычки трудно изжить.
Неужели Джед и в самом деле собрался пересмотреть свое отношение к жизни в целом и к своему сыну в частности?
Джед потянулся за бумажным стаканчиком с водой и сделал большой глоток.
– Но помни, что я сказал. Так, на всякий случай.
Коул сделал долгий выдох. Не стоило спрашивать, о каком случае шла речь.
– С тобой все будет хорошо, – сказал он отцу. Он предпочел не комментировать сказанное Джедом, словно и не понял, на что или на кого намекал старик.
