– Ты никогда не получишь мой портрет.
– Кто меня остановит?
Кейт хотела бы стереть насмешливую улыбку с его лица и сказать, что остановит она. Но не могла. Ее слова означали бы согласие участвовать с отцом в гонке. Снова. Как она могла это сделать?
– Никто не остановит меня, Кэти. Ты оставила отца на этот раз. И мы оба знаем, что он не может выиграть без тебя. И никогда не мог.
Тайлер отвернулся от экрана телевизора в гостиничном номере и понял, что не может больше откладывать звонок брату ни на одну минуту. Он должен был позвонить вчера, но чувствовал себя настолько противоречиво после вечера с Кейт, что у него духу не хватило говорить с Марком. Он чувствовал себя так, словно его тянули в двух противоположных направлениях, ему казалось, что он предал их обоих. В этой ситуации невозможен выигрыш для обеих сторон. В конце концов, кому-то придется пережить боль.
Взяв сотовый телефон, он набрал номер Марка и ждал.
– Алло? – отозвался детский голос.
– Привет, дорогая. Это дядя Тай.
– Привет, дядя Тай.
– Как ты, милая?
– Я в порядке. Папе нужна была вода, и я налила ему в стакан. Я даже положила лед.
– Ты хорошая помощница. Но я думал, это работа Шелли.
– Она вышла ненадолго. Она еще не вернулась.
– Не вернулась? – переспросил Тайлер, размышляя, куда могла уйти сиделка. Марку нужен круглосуточный уход, особенно из-за присутствия в доме маленькой Амелии.
– Ты хочешь поговорить с папой? Я думаю, что он спит, но я могу проверить.
Тайлер чувствовал себя еще более неуютно при мысли о том, как себя чувствует маленькая девочка, когда больной отец спит, а сиделки нет поблизости. Амелии всего восемь лет, хотя сейчас она разговаривала с ним словно взрослая. В первый раз Тайлер спросил себя, правильно ли он поступает. Марку предстоит длинный путь к выздоровлению, ему нужны уход, деньги, внимание. Хорошо ли Амелии расти в такой обстановке?
– У тебя все в порядке? – спросил он девочку.
– Я не одна. Папа здесь. Он проснется, если будет мне нужен.
– А что делать, если ты упадешь или что-то еще случится?
– Тогда я встану, – ответила она ему просто, по-детски логично.
Тайлер не мог удержаться от улыбки в ответ на ее практичность.
– Ты умница, дорогая.
– Мы с папой написали маме письмо и оставили на обеденном столе, чтобы она увидела его, когда посмотрит на нас. Я написала его большими буквами, чтобы она смогла читать его с неба.
У Тайлера внутри все сжалось в ответ на ее слова.
– Хорошо.
– Хочешь послушать, что я написала?
Хотел ли он, чтобы его сердце вырвали из груди?
– Конечно, – сказал он, зная, какой ответ нужен Амелии.
– Я сейчас возьму.
Тайлер услышал, как она положила трубку, и ему захотелось позвать ее обратно. Он мучил себя – наказывал за то, что вчера увлекся Кейт и отмахнулся от Марка, неважно, что только мысленно.
– Ты еще здесь? – спросила Амелия, вернувшись к телефону.
– Я слушаю.
– «Дорогая мамочка, мы скучаем по тебе очень сильно, – читала девочка. – Мы надеемся, что ты счастлива на небесах, но мы бы хотели, чтобы ты была здесь, с нами. Я пела твою песенку папе вчера вечером, и он сказал, что у меня хорошо получается, как у тебя, а он поет очень плохо. Я буду стараться походить на тебя, когда вырасту».
Сердце Тайлера сжалось от нежности и от ее простых слов, и он не мог не спросить себя в тысячный раз, почему Марк и Сьюзен не сказали Амелии, что она приемная дочь. Может быть, не стоило открывать все обстоятельства – кто она, где родилась, но сказать что-то такое, чтобы Амелия не испытала потрясения, узнав однажды, что она не та, кем себя считала все годы.
– Я разговариваю с дядей Таем! – крикнула Амелия, вероятно, отцу. – Папа хочет поговорить с тобой, – сообщила она. – Пока.
– До свидания, дорогая.
– Ты? Что случилось? – спросил Марк через мгновение. – Почему не позвонил вчера? Я оставил тебе три сообщения.
– У меня нет ничего нового.
– Ну, может быть, у меня есть кое-что новое, – нервно произнес Марк. – Джордж получил еще одно письмо от мистера Уотсона. Тот нашел на Гавайях врача, через которого была отдана Амелия. У него есть подписанное письмо, в котором сказано, что доктор на Гавайях отдал ребенка Джорджу точно в тот день, в который мы удочерили ее. Он подбирается все ближе, Тайлер. У врача есть даже мое имя в списке приемных родителей. Но нет никаких подписанных матерью или отцом девочки бумаг с согласием на усыновление. Джордж заверил меня, что у него была одна, но он не может ее найти.
– У него никогда ее не было, Марк, ты сам знаешь, – ответил Тайлер напряженным голосом. – Вот почему он потребовал у тебя столько денег за усыновление. Вот почему он велел вам немедленно убираться с Гавайев. И вы это сделали, потому что не хотели никаких лишних вопросов.
– Да, я так и поступил. Ради Сьюзен, – признался Марк. – Я очень сильно ее любил. Не знаю, можешь ли ты понять это. Она стала для меня всем, и после всех этих выкидышей я больше не мог видеть ее боль. Я бы сделал это снова, если бы оказался перед выбором. Меня не волнует, подписала бумагу биологическая мать или нет, она все равно отдала ребенка.
– Или это сделал ее отец, – сказал Тайлер. – Но разве в этом смысл? Разве кто-то из дочерей относится к Дункану с ненавистью? А могли бы, если бы он украл ребенка и отдал его. Никто не реагировал на него подобным образом, возможно, за исключением Эшли, она старается держаться подальше от отца.
– Я думаю об отъезде из города, – сказал Марк, не обращая внимания на его комментарии. – Заберу Амелию и исчезну навсегда.
– Ты не можешь так поступить, Марк. Тебе нужна медицинская помощь. Тебе нужна реабилитация. Как ты сможешь прятаться? Тебе необходима круглосуточная сиделка.
– Ты мог бы помочь, Тайлер. Тебе незачем больше торчать в Каслтоне. Почему бы не вернуться сюда и не помочь нам с Амелией исчезнуть?
Как исчезли они с отцом? Всегда жить в бегах? Никаких шансов подружиться с кем-то, почувствовать себя частью чего-то, осесть где-то. Хотел бы он нечто похожее для племянницы?
– Это для меня самый лучший вариант, – настаивал Марк. – Мир велик. Мы не могли найти тебя шесть лет. Я полагаю, что довольно скоро биологическая мать Амелии сдастся и оставит поиски.
– Это страшная жизнь, Марк. Я не хочу такой жизни ни для тебя, ни для Амелии.
– Это лучше, чем отдать ее, – возразил Марк. – Она моя жизнь. Она все, что у меня осталось.
– Но ты же не хочешь испортить ей жизнь?
– Я не испорчу, я пытаюсь спасти нас обоих.
– Ты говоришь, точно как папа когда-то.
Сколько раз отец повторял, что он спасает его, Тайлера. Избавляет от боли – жить в доме, где ты никому не нужен. Но его отец пытался спасти себя, а не своего ребенка. Точно так же Марк поступает сейчас.
