– О, послушайте, нет, нет, я не хочу… он придет… забудьте о моем звонке.
– Вы уверены?
– Да… спасибо вам, Тони. Я уверена, он сейчас объявится.
После звонка Ли Тони Мансетти прошла в дежурную часть, но никого из офицеров там не было. Рождественская пора была самой горячей для полиции, и в особенности – субботние вечера. Самоубийства, ночные кражи со взломом, ограбления на улицах и море пьяных. Семейные скандалы вспыхивали по совершенно нелепым поводам: супруги спорили, с чьей родней праздновать Рождество, кто сколько денег потратил на рождественские подарки, кто с кем флиртовал на рождественской вечеринке. Бедность, пьянство и одиночество заставляли телефон «911» работать с максимальной нагрузкой.
Все пятеро дежурных офицеров были на выезде.
Вернувшись в диспетчерскую, Тони Мансетти связалась с Острински, который тоже курсировал по городу. Он тут же ответил.
– Пит, это Тони. Мне только что позвонила мать Грега Рестона. Судя по голосу, ска немного паникует, говорит, что ее четырнадцатилетний сын до сих пор не вернулся домой с какой-то тусовки, но она кс разрешила мне объявлять его розыск. Но ты будь начеку, хорошо?
– Десять-ноль-четыре. Тони, а Лаллека там нет поблизости?
– Нет, он сдал дежурство в одиннадцать и сразу же уехал.
– Сделай одолжение, а? Позвони ему домой и обрисуй ситуацию. Он – близкий друг этой семьи, и, думаю, ему это нужно знать. У него, как и у всех нас, проблемы со сном после вечернего дежурства. Так что, вполне возможно, он еще не ложился.
– Все поняла, Пит. Я позвоню.
Крис уже был в постели, ко не спал, когда зазвонил телефон. Он скатился к краю постели, нащупал в темноте телефонную трубку и сказал:
– Да, слушаю.
– Крис, это Тони из диспетчерской. Нам только что позвонила мать Грэга Рестона и сказала, что пропал ее четырнадцатилетний сын Джои. Мы будем начеку, но Острински подумал, что тебе, наверное, нужно сообщить об этом.
Крис уже был на ногах и, растянув телефонный провод, на ходу одевался.
– Какие-нибудь подробности известны?
– Она сказала только то, что он был с компанией приятелей и что он не вернулся домой в обещанное время. Она повесила трубку, прежде чем я смогла получить от нее приметы сына. Она действительно, похоже, в панике.
– Ростом он примерно пять футов и семь дюймов, короткие темные волосы, слегка волнистые, без очков. Одет, скорее всего, в красную куртку с белыми рукавами, без всяких надписей. Он очень похож на Грега. Домашний адрес: 1225 Бентон-стрит. Передай это по радио, о'кей, Тони? И спасибо за звонок. Я сейчас же еду к ней. Она, наверное, с ума сходит.
– Прислать к ней дежурную машину?
– Пока не надо. Я позвоню, если понадобится.
– Хорошо. Удачи тебе, Лаллек.
Кристофер не был набожным, но сейчас он мысленно посылал Ли Рестон свою молитву. Держись, Ли, я еду, я еду. С ним все будет в порядке. Он не умрет, как те двое детей, но я представляю, что с тобой сейчас творится. Но ты держись, малышка, я скоро буду рядом и помогу тебе!
Пока он мчался к ее дому, нарушая все правила дорожного движения, он чувствовал, как бешено бьется сердце в тревоге за нее, и с ужасом представлял, какие мысли ее сейчас терзают.
В двенадцать пятнадцать Ли увидела в окне горящие фары автомобиля, заворачивающего к ее дому, открыла дверь и босиком, в пижаме, ступила на ледяной бетон крыльца.
Двигатель замер, погасли фары, хлопнула дверца автомобиля, и Кристофер стремительно направился к дому.
Его появление было для нее величайшим подарком судьбы. Одно его присутствие – мужественного, здравомыслящего профессионала – приносило хотя бы некоторое облегчение. Он знал, он всегда знал, когда он ей нужен. Словно чувствовал это на расстоянии.
– Ничего пока не слышно? – крикнул он издалека, лишь только завидев ее.
– Нет. О, Кристофер, мне так страшно.
Она вышла ему навстречу, ступая босыми ногами по земле. Он обнял ее одной рукой и развернул обратно.
– Идите в дом. Бог мой, да вы босиком.
Слезы, которые она сдерживала, пока была одна, сейчас – когда он был рядом и на него можно было переложить часть забот и тревог, – начинали жечь глаза.
– Он никогда раньше так не поступал. Он всегда знал свое время…
Войдя в дом, он захлопнул дверь, и Ли бросилась в его объятия.
– Как хорошо, что ты приехал. Как ты узнал?
– Мне позвонили из диспетчерской. – Он на мгновение прижал ее к себе, потом, крепко сжав обе ее руки, отстранился.
– Расскажите, куда он пошел, в котором часу, с кем.
– Он сказал, что собирается в кегельбан с ребятами. Из магазина он ушел около пяти; он помогал нам днем – мы так замотались, что я попросила его прийти. После кеглей, сказал он, они все собирались пойти к Карен Хансон. Это одна из его подружек. У них там компания, и они все очень дружат. Вот, он оставил записку.
Она подвела его к кухонному столу. Пока он читал короткое послание, она говорила:
– Они все очень славные ребята.
– А вы знаете этих Хансонов?
– Да. Я уже звонила туда, и мама Карен сказала, что все разошлись по домам примерно в десять пятнадцать.
Зловещий смысл сказанного вызвал у нее новый поток слез, Кристофер же сохранял выдержку и холодный рассудок.
– Пешком?
– Да. Некоторые родители, случается, приезжают за своими детьми, но, как правило, они возвращаются пешком… все вместе. Мне даже и в голову не пришло спросить, не заехать ли за ним вечером. Но он знает, что ему стоит лишь позвонить и я тут же приеду.
– А вы заглядывали в его комнату?
– Да. Ничего.
Он направился в спальню Джои, она последовала за ним и остановилась в дверях, наблюдая, как он, включив свет, медленно оглядывает комнату. Ей было важно понять, что подметил его тренированный глаз, что осталось не замеченным ею. Она вновь почувствовала, как захлестывает ее волна благодарности к нему за понимание и поддержку в столь трудный для нее час.
– Эти вещи были на нем сегодня?
– Да.
– Вы можете определить, все ли они на месте?
– Нет, не все. Нет куртки, в которой он обычно ходит.
Кристофер продолжал осматривать комнату, а она вдруг подумала, что ей стоит объяснить, почему она так поздно спохватилась.
– Мне кажется, тебя удивляет, почему я не позвонила раньше. Я пришла с работы только в девять, такая уставшая, что приняла ванну и сразу же уснула. А когда проснулась, с ужасом обнаружила, что уже почти полночь, а его все еще нет дома.
Кристофер погасил свет, и они вернулись на кухню.
