ЧАСТЬ 5
СКАЙ
Глава 32
Я парила между сном и бодрствованием, наполовину погрузившись в дикие, сумасшедшие мечты, в которых Сьерра, Дамиан и я были зелеными игуанами, загорающими на солнце на пустынном острове. Я была игуаной с обрубленным хвостом, но это было неважно, мне было тепло и уютно. Мы ели шарики мороженого, и Сьерра жевала семена, вместо того чтобы выбрасывать их.
Хрусь, хрусь, хрусь.
— Прекрати, — пробормотала я, звук собственного голоса заставил меня проснуться.
Все началось с тех пор, как я увидела Дамиана на кладбище две недели назад. Бессонные ночи, изнурительное метание по постели, пока мои простыни не оказывались смятой кучей в ногах. Встреча с Дамианом на поминальном обряде пробудила крошечные вспышки воспоминаний и бросила меня в дрожь. Узнав, что Каса Палома купил он, и что Сьерра проводила с ним время, я была в шоке. Я чувствовала себя глупой и одураченной, ведь я думала, что Сьерра идет со школы прямо домой, как я ей и говорила. Тот факт, Дамиан не появлялся со Дня поминовения, заставлял меня нервничать. Внешне казалось, что у меня все нормально, но внутри я была полностью разбита.
Хрусь, хрусь, хрусь.
Опять это. Этот чертов звук. Точно как…
Я подскочила на месте и включила прикроватную лампу.
Дамиан сидел в кресле в метре от моей кровати и наблюдал за мной. Он не сдвинулся с места, когда зажегся свет, лишь продолжал закидывать в рот арахис. Невозможно было игнорировать то, как он доминировал над пространством, как заполнял его своим присутствием, вызывая учащенное сердцебиение всплывающими картинками из моего прошлого. Он был одет во все черное. Казалось, он сидел там все время, все восемь лет, он был в моей голове и в трещинках моего сердца. Я видела его каждый день в своей дочери, в лице, в белых в форме полумесяца ногтях, и наконец, в ее волосах, которые завивались, когда она закручивала их на палец. Я слышала его в ее сонном голосе, упорно сражающимся со сном, что было ей свойственно, и чувствовала его в теплоте ее объятий.
Но частички его были ничем по сравнению с самим Дамианом — полноценным, реальным и властным. В его взгляде — тысячи солнечных лучей, слившихся в один, и они обжигали меня, хотя что-то другое затаилось в уголках его угольно-черных глаз. Напрягшись, я прикрыла свою грудь, будто бы ткань могла защитить меня от этого взгляда. Я знала, что этот день когда-нибудь наступит, и так боялась его. Была одна единственная вещь, в которой я точно была уверена — это то, что Дамиан никогда, никогда не прощает. Он не простил моего отца за то, что тот отнял у него мать. Что он сделает мне за то, что я скрыла от него его дочь?
— Почему ты не рассказала мне? — он отложил бумажный кулек с арахисом, который держал в руке, так спокойно и аккуратно, что у меня мурашки по коже забегали. Впервые я заметила папку на его коленях. Он открыл ее, пробежал глазами по первой странице и швырнул листок в меня. Тот покружил в воздухе и приземлился возле меня.
Дамиан не дал мне и шанса поднять его. Он швырнул другой лист в меня, затем еще один и еще, пока они свободно не запорхали, как перышки, вокруг меня. Я схватила один из них и стала читать. С логотипом частного детектива в верхней части это было похоже на отчет — мой адрес, финансовые отчеты, семейное положение. Я подняла другой. Это была копия свидетельства о рождении Сьерры. В следующем — краткое досье о моей работе, моем расписании, моей работе в Вальдеморо. Где я была, что делала, где я жила, выписки по кредитной карте, подписки на журналы — все, что имело отношение к последним восьми годам, было выложено передо мной на черно-белых страницах формата А4.
Дамиан вывалил всю папку. Когда это было сделано и последний лист подлетел к кровати, мой страх сменился чем-то другим — чувством гнева за то, что он смог осмелиться собрать все, что случилось со мной с момента пребывания на острове в одной блестящей, глянцевой папке и швырнуть все это мне в лицо.
— Хочешь знать, почему я не рассказала тебе о Сьерре? — спросила я. — Потому что дело в тебе, Дамиан.
Я скомкала бумаги в кулаках.
— Ты изучаешь, планируешь, составляешь план возмездия. У меня была с собой фотография Сьерры, когда я приходила увидеться с тобой в тюрьме. Я хотела, чтобы ты знал, что у нас есть дочь. Мой отец умер. Я думала, что тебе больше не с кем бороться, но я была не права. Я была не права, Дамиан, потому что ты все еще боролся. Ты всегда борешься! Ты загнал моего отца в могилу, но я все равно пришла, чтобы дать тебе дочь. Но для нас больше не было будущего, потому что ты остался прежним. Все также боролся со своими демонами. И если ты думаешь, что все знаешь обо мне из этого отчета, то у меня для тебя есть новость. Ты и понятия не имеешь, Дамиан.
***
Я не знала, что беременна, пока не пришла на повторный прием по поводу плеча, и врач спросил меня о моей последней менструации. Я подумала, что мой цикл сбился из-за стресса или что я пропускала прием противозачаточных, но анализ крови подтвердил беременность. Это было горько-сладкое открытие, учитывая, что отец и дедушка ребенка, Дамиан и Уоррен, были втянуты в непрекращающуюся битву, которая закончилась судом.
Куда бы я ни шла, фотографы тыкали свои камеры мне в лицо. Как бы они исказили историю, если бы знали что у меня ребенок от Дамиана, и я влюбилась в своего похитителя?
Что скажет мой отец? Он был уверен, что у меня психологический и эмоциональный срыв. Пытается принудить меня сделать аборт? Или, договорится, чтобы психиатр объявил меня невменяемой? Заставит меня отказаться от ребенка? Как бы реагировал на новость Дамиан? Ему грозила тюрьма. Надолго ли, я не знала, но я знала, что эта новость только забьет еще один гвоздь в гроб. Я сохранила беременность для себя, и, несмотря на то, что было тяжело, новая жизнь, появившаяся из хаоса, была подобно свету в окошке, который вывел меня из темноты. Я высидела долгие судебные заседания с Ником и моим отцом, обнимая свой маленький секрет, в то время как они обсуждали обвинения и юридические стратегии. Я ждала завершения суда, пока беременности не было заметно, поэтому я соблюдала все формальности. Этому да, этому нет, этому да.
Я выдержала до конца. Было уже четыре месяца беременности, когда огласили приговор. Я знала, что у меня осталась частичка Дамиана, и неважно, что подумают другие. Решат, что это неправильно, извращенно или безумно — пусть. Но я чувствовала, что именно так и должно быть. Когда мой отец понял, что я беременна, он не мог скрыть своего разочарования. Он был уверен, что Дамиан использовал меня, чтобы отомстить ему, что сделать меня беременной было частью его плана, так сказать, окончательная месть. Если нас обманывают, мы начинаем верить, что все в мире против нас. Приходится стараться, чтобы заставить вещи вписаться в наши вымышленные предположения. Как упорно мы верим эмоциям — хорошим, плохим, злым. Мой отец верил в то, во что хотел. Дамиан верил в то, во что хотел. Я могла позволить себе разорваться между ними двумя, либо признать, что я никогда не смогу изменить их точку зрения на вещи.
