– Пойду осмотрю квартиру, – произнес Кайл, понизив голос. – Подожди здесь.
– Это моя квартира. А тебя уже и так покалечили.
– Боже мой! Ты родилась такой упрямой или долго практиковалась?
Лайэн вздернула подбородок, открыла рот, приготовившись сказать ему… но в этот момент Кайл наклонился и впился в ее губы яростным поцелуем. Сердце ее бешено забилось.
– Жди. Я быстро.
Едва он отошел от двери, она бесшумно последовала за ним. С грохочущим сердцем осмотрела комнату. Пусто. Лайэн почувствовала такое облегчение, что голова закружилась от счастья. Глядя, как Кайл систематически обшаривает каждый уголок комнаты, где мог бы спрятаться человек, она подавила безумное желание расхохотаться. Он заглянул даже под кровать, оставленную неубранной.
Потом он прошел в ванную, быстро осмотрел ее, встал на сиденье унитаза и выглянул в открытое окно, выходившее на аллею. Никого, если не считать коричневого «форда», водитель которого в этот момент разговаривал по радиотелефону.
От души выругавшись, Кайл вышел из туалета и направился к Лайэн.
– Ты обычно оставляешь окно в ванной комнате открытым?
– Только летом. А что?
– Оно открыто.
Лайэн вбежала в ванную, остановилась, глядя на открытое окно. Распахнуто настежь. И закреплено в таком положении, чтобы она не смогла его закрыть, как ни пыталась.
– Я сам это сделаю, – резко произнес Кайл. – Собирай вещи.
– Но…
– Не хочу больше ничего слышать. Укладывайся. И если я еще хоть раз услышу, что ты собираешься выпутываться из этого самостоятельно, я заткну тебе рот носком и выволоку отсюда как кучу грязного белья.
Лайэн открыла рот, снова закрыла и начала собирать вещи.
Когда Дик Фармер работал, а не стремился произвести впечатление на политиков и прочих влиятельных особ, его мало волновали внешние атрибуты большого бизнеса. Он отлично обходился без команды ассистентов и роскошного офиса, где красовался антикварный письменный стол размером с озеро Мичиган. Настроившись на работу, он брал с собой одну-единственную помощницу, стоившую целой команды, садился в собственный самолет и отдавал пилоту приказ лететь на свой личный остров.
Сегодня Фармер настроился на работу. Он только что прибыл на остров, приготовившись воспользоваться новой захватывающей возможностью, которую предоставила ему жизнь. На данном этапе возможность эта выглядела скорее проблематичной, чем многообещающей, но трудности не отпугивали, а лишь подстегивали Фармера. Он сколотил свое состояние на сделках, которых многие избегали, считая их слишком рискованными.
Фармеру очень не хотелось уступать свой драгоценный нефритовый похоронный костюм, однако он знал, что придется это сделать. За соответствующую цену. До тех же пор, пока цена не согласована, костюм будет находиться на его острове, а не в музее, который, еще не открывшись, уже привлек слишком пристальное внимание официальных лиц.
Солнце едва показалось на горизонте, когда Фармер вошел в отдаленное крыло института. По сигналу от микрокомпьютера в его петлице, блокировавшего все другие сигналы, дверь моментально открылась, зажегся свет, зазвучала музыка, которая с этого момента сопровождала его повсюду. Он ненавидел тишину почти так же яростно, как собак, кошек и певчих птиц.
Его личная помощница Мэри Маргарет немедленно прошла на свое место, в маленькую комнату, смежную с его кабинетом. Она не стала дожидаться указаний. В большинстве случаев мисс Маргарет знала, чего хочет босс, еще до того, как это становилась ясно ему самому. Она включила компьютер и стала просматривать электронную почту.
Фармер прошел в помещение, отгороженное множеством самых совершенных электронных приборов, хранившихся про запас либо замененных другими, еще более совершенными, сел на вращающееся кресло, изготовленное специально для него с той же тщательностью, с какой делают сиденья для астронавтов, взял телефон и нажал кнопку переговорного устройства, соединенного с комнатой помощницы, хотя вполне мог бы просто позвать ее, лишь чуть повысив голос.
– Этот китайский эксперт не звонил сюда, пока мы летели?
Мэри Маргарет быстро просмотрела все файлы.
– Нет, сэр. Звонил мистер Хань Усэн, по поручению Сан Мина, эксперта по нефриту при китайском правительстве.
– А… «Санко». Эти ребята всюду поспевают. Он оставил какое-нибудь сообщение?
– Да, сэр. Это основные детали предложения, которые он хотел бы обсудить.
Фармер мысленно обматерил твердолобых китайских бюрократов. Ничего не хотят знать, пока их не возьмешь за жабры.
– Какие еще детали? У меня есть нефритовый костюм, который им нужен, а у них есть кое-что нужное мне. Я назвал свою цену. Пусть соглашаются или выходят из игры.
– Да, сэр. Вы хотите, чтобы я так и передала мистеру Усэну?
– Какого черта, Мэри! Вы же меня хорошо знаете. Усэн еще здесь, на острове?
– Да, сэр. Я отменила его заказ на самолет до того, как мы улетели в Сиэтл.
– А… И когда он возвращается в Китай?
– Этого он не сказал, сэр. Узнать?
– Пока не надо. Где он сейчас?
Наступила небольшая пауза, во время которой Мэри выясняла, где сейчас находится гость с номером 9-3 в петлице.
– В комнате на восточной террасе, сэр. Он только что заказал завтрак.
– Пришлите мне туда булочки, мягкий сыр и кофе. Не могу я по утрам питаться маринованной капустой и зеленым чаем.
– Хорошо, сэр.
Фармер положил трубку, подтянул джинсы и направился к восточной террасе. Кроссовки поскрипывали на мраморном полу, но он этого не замечал. Куда бы он ни шел, его сопровождала музыка, запрограммированная компьютером в петлице.
Он прошел мимо конференц-зала, не заглянув туда. Лишь скрестил пальцы в надежде на то, что Усэн убрал оттуда свой паршивый нефрит. От одного вида всех этих вещиц, разложенных на столе, ему становилось не по себе. Одно дело – трахать женщин, и совсем другое – смотреть на это.
Над восточной террасой по небу разливался бледный предутренний свет. Хань Усэн сидел за обеденным столом красного дерева, заваленным вырезками из различных газет со всего мира. Хань Цзюй и охранник, как всегда, находились рядом. Увидев входившего Фармера, оба сразу вскочили на ноги, в отличие от Ханя Усэна, который вставать не торопился.
Фармер это сразу отметил. Признак того, что переговоры предстоят нелегкие. Черт бы побрал этих китайцев с их привычкой вслух произносить вежливое «да», на самом деле подразумевая категорическое «нет»! Удастся ли ему когда-нибудь усвоить все эти их градации слова «да», которые на самом деле означают «не в этой жизни, тупица».
– Доброе утро, Усэн, – поздоровался Фармер по-английски. Он был одним из немногих людей, кто знал, что Усэн прекрасно понимает и говорит по-английски. – Жаль, что не смог попасть вчера на ваш нефритовый вечер. Задержался в Сиэтле. Надеюсь, все прошло благополучно?
