– Думаешь, когда мы выехали из аэропорта, она позвонила в газеты?
– Готов на это поставить.
– Ты был с ней суров, – сказал Рэнди. – Особенно когда она попросила денег на такси.
– На пятьдесят тысяч, которые она получила за мой портрет, она может купить себе такси. – Он был не столько зол, сколько расстроен. Со злостью справляться легче.
– Ты ей веришь? – спросил Рэнди немного погодя.
– Когда она рассказывает, зачем это сделала?
– Ну да.
Коул опустил стекло, в машину ворвался поток прохладного вечернего воздуха.
– Думаю, ею действительно двигала любовь. Правда, не ко мне, а ко всему, что я могу ей дать. У таких, как Белинда, есть только один способ получить ту жизнь, которую, по их мнению, они заслуживают. Надо связаться с кем-то вроде меня. Это некоторым образом ее профессия, она училась этому и преуспела.
– Ты это знал с самого начала?
– Наверное. Я просто не хотел себе в этом, признаваться. Когда ты выходишь на люди с такой женщиной, как Белинда, все в тебе видят преуспевающего человека.
– А кого в тебе видят, если ты с Холли? Коул улыбнулся:
– Все видят, как мне повезло.
– Пожалуй, и мне нужно что-нибудь в этом роде, У Холли нет сестры?
– Я думал, у тебя с дамами полный порядок.
– Я ищу, но никак не могу найти, – сказал Рэнди с тоской. – Мне все время попадаются бабочки со сломанными крылышками.
– Что-то мне подсказывает, что дальше будет только хуже.
Рэнди удивленно посмотрел на Коула: – Что ты хочешь этим сказать?
– Как только женщины пронюхают о том, какая у тебя чувственная натура, они начнут тебя осаждать по всем правилам.
– Почему это у меня чувственная натура? – настороженно спросил Рэнди.
– Я имею в виду песни, которые ты пишешь, – ответил Коул серьезно.
– А с чего ты решил, что я их пишу?
– Слушай, перестань отрицать, это бессмысленно, – сказал Коул. – Если бы у меня голова не была занята другим, я бы давно догадался, что это ты их пишешь. – Он несколько секунд помолчал, а потом спросил: – Почему ты мне сразу не сказал?
– Мне хотелось услышать непредвзятое мнение.
– Ну, считай, что ты его получил. И что ты собираешься делать?
– Это зависит от многого.
– Например?
– Действительно ли ты заинтересован...
– Черт подери, Рэнди, даже не думай продавать их кому-нибудь другому.
– Ага! Наконец-то хоть что-то в этой семье решаю я.
– Слушай, братец, не зарывайся!
Рэнди взглянул на Коула и, сияя, торжественно заявил:
– Поздно! Теперь я буду доить корову, пока ведро не наполнится.
Коул откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. По губам его скользнула довольная улыбка.
– Не расслабляйся, парень, – предупредил его Рэнди. – Как только доедем до Деллвуд-бульвара, я тебя пересажу назад и чем-нибудь накрою.
Коул рассмеялся. Вот оно, возвращение домой – на дне фургона, дабы скрыться от репортеров. Да, это вечные издержки славы.
...Небо уже заалело, скоро рассвет. Коул понял, что все равно не заснет, и спустился вниз выпить кофе. Фрэнк в старом клетчатом халате и шлепанцах, которые Рэнди подарил ему на Рождество лет пятнадцать назад, был уже там.
– Добро пожаловать домой! – сказал Фрэнк. Они друг друга еще не видели.
– Спасибо, – ответил Коул и добавил: – Как здесь хорошо!
– Ты встал потому, что не мог заснуть, или потому, что привык жить по теннессийскому времени?
Коул погладил рукой свежевыбритый подбородок. Он так долго носил бороду, что никак не мог привыкнуть.
– Я с трудом вставил контактные линзы. – Он несколько раз рефлекторно моргнул. – До сих пор какое-то странное ощущение.
– Может, тебе нужны новые?
– Может. – Если бы кто-то посторонний услышал их разговор, он бы подумал, что они мирно расстались вчера вечером, расходясь по спальням.
– Как Холли? – спросил Фрэнк с искренним интересом.
Этого вопроса Коул никак не ожидал. Он был удивлен, что Фрэнк вообще завел разговор на такую тему.
– Вчера вечером, когда я звонил, она уже спала. Хорас, ее дедушка, сказал, что Холли очень устала, но в остальном вроде все в порядке.
Фрэнк налил еще одну чашку кофе, протянул ее Коулу.
– Когда я вчера вернулся домой, Рэнди рассказал мне про Белинду. Я так разозлился, что заорал: «Вытащу ее шмотки на корт и запалю костер на радость всем журналистам». Джэнет меня еле отговорила.
Коул рассмеялся:
– Жаль. По-моему, отличная идея. Больше они ничего друг другу не сказали.
Наступила тишина. Коул полез в холодильник, Фрэнк нервно размешивал сахар в кофе. Годы непонимания, которые привели к тому, что случилось, нельзя забыть. Не начнешь же вот так сразу с чистой страницы, будто всего этого не было.
Фрэнк перестал мешать сахар и отхлебнул глоток густого черного варева, которое он называл кофе, а все остальные сиропом.
– Ты нашел то, что искал, Коул? – спросил он тихо.
Коул положил на стол булочки и сыр, сел напротив отца.
– Не знаю, то ли я искал, когда уезжал отсюда, но домой я вернулся с кое-какими соображениями.
– Ты сказал «домой». Это фигура речи или...
– Я очень изменился после аварии. Кажется, мы все изменились. Надеюсь, эти перемены – навсегда. Потому что я ни за что в жизни теперь не соглашусь жить так, как раньше. – Он помолчал, давая Фрэнку время обдумать его слова, потом вспомнил, что не сказал самого важного. – Я знаю, что хочу быть именно певцом, это мое дело.
– Я думал о том же, Коул, и, хочешь верь, хочешь не верь, не меньше, чем вы с Рэнди, хочу, чтобы мы не повторяли прошлых ошибок. У меня на этот счет появились кое-какие мысли, которыми я хотел с тобой поделиться. – Фрэнк снова сунул ложку в чашку и стал помешивать кофе. – Ты же знаешь, мне все время предлагают работать с новыми певцами. Ну вот, я решил, нам всем пойдет на пользу, если я возьму парочку. – Он крутил ложкой так быстро, что чашка звенела, словно колокол. – Это совсем не значит, что я заброшу наши дела. Но, если ты решишь, что я слишком много занимаюсь другими проектами и тебе не подхожу, мы сможем все уладить. Я не хочу больше заниматься только твоими делами. Да и Рэнди в последнее время так включился в работу, что мне и делать почти что нечего.
– Я понимаю, как тебе трудно дался этот шаг. – Впервые за тридцать два года Коул увидел, что его отец – живой человек, который ошибается, но умеет признать свои ошибки.
– Нам всем было трудно, – сказал Фрэнк. Ложка так звенела о чашку, что его голос был едва слышен.
Коул протянул руку и забрал у отца ложку.
– Ты меня спрашивал, нашел ли я то, что отправился искать.
– Я вовсе не хочу совать нос в твои дела. Можешь не отвечать, если не хочешь.
