Прикинув, вильнула в сторону, выскочила левым колесом на бровку и юзом пошла по ней брюхом авто, надеясь, что не сорву защиту картера. Была надежда, что таким образом смогу сбить датчик слежения. Хитроумный выродок!
Знаете, почему у меня ручная коробка передач? Да потому, что всякие там автоматы за мной не угонятся! И за рулем должен сидеть далеко не «подснежник». Устраивать тараканьи бега на проспекте — дурное дело, но выхода собственно не оставалось. Я петляла, не давая себя зажать, и материлась на весь салон. Не возьмешь!
В какой-то момент от меня отстали, а это был плохой знак. Впереди маячила прямая на выезд из города, но что-то подсказывало, что там уже все перекрыто, а потому в последний момент свернула в промзону.
Остановившись в переулке, полезла под автомобиль. Это только в фильмах показывают, что датчик размером с мужской кулак, а на самом деле, пойди еще найди, под слоем пыли и грязи. Нашла, оторвала, и, подумав, швырнула в ближайшие кусты. Если бы не выделывалась раньше, кое-кому и в голову бы не пришло лепить мне его.
О том, что допустила ошибку, поняла не сразу. Из трех возможных выездов из-за перекопанного перекрестка осталось два. А там меня уже ждали. Попетляв, остановилась, решая — курочить машину или сдаться. Если бы дорогу перекрыли легковые — я бы рискнула, но внедорожники… была велика вероятность попросту застрять между ними, еще и самой пострадать при плохом стечении обстоятельств.
Дубов приехал минут через пятнадцать. Я даже покурить успела. Вышел из машины, подошел ко мне, что-то там сказал. Не обращая внимания, достала из сумки журнал и начала листать. Он постоял немного и сел назад в свой автомобиль. А дальше… полный капец. Приехал эвакуатор. Мне заблокировали снаружи двери, погрузили вместе с машиной и отвезли к Удаву. Кино и немцы. Пока ехали — проверила наличие таблеток от мигрени…
«Выйди, поговорим» — прочитав сообщение, отключила телефон. С собой у меня было две бутылки воды. Одна обычная, без газа, а вторая сладкая. При большой нужде — сутки могла бы продержаться. Но у Кирюшеньки с терпением дела обстояли не важно.
Он ушел в дом и вернулся… с битой в руке.
Я никогда не забуду тот день. Богом клянусь. Кирилл не спеша приблизился, положил биту мне на капот возле лобового стекла, видимо, чтобы хорошо рассмотрела. Потом снял запонки и начал закатывать рукава рубашки. Наклонился, жестом призывая выйти. После чего обошел автомобиль и изо всей силы ввалил своим инвентарем бейсболиста по стеклу, выбив его с одного удара.
Затрудняюсь сказать, визжала ли я с такой громкостью еще когда-нибудь в жизни. Наверное, нет.
— Мась… тебе же нельзя так… нервничать, а ты… вынуждаешь… опять голова разболится… иди сюда… — Он говорил негромко, но явно сдерживая бешенство. Так клокочет в глотке у тигра, когда он рычит, предупреждая о своем плохом настроении. — Давай, выходи… — Продолжал страшно уговаривать, отбрасывая мелкие осколки и открывая дверь.
— К-кирилл! — у меня от шока даже мысли стали заикаться.
— Что ж ты такая… строптивая… а? — Дубов, забравшись внутрь, отстегнул ремень безопасности, и, схватив меня за подмышки, потянул на себя. — Я же просил… поговорим дома… идем, Нелли, идем… по-хорошему…
Кровь стыла в жилах, а ноги не слушались. Лучше бы он кричал, честное слово! Удав кипел белым ключом, и находиться рядом было ужасно страшно. По всей видимости — довела.
Мы прошли мимо Дэна, который стоял с отвисшей челюстью. Кирилл, на ходу молча отдал сыну биту.
— В кабинет. — Распорядился за моей спиной.
Зайдя следом, закрыл дверь на замок. Отошел вначале к окну и стоял там минут пятнадцать, очевидно пытаясь успокоиться. Выпил за это время полстакана виски. Потом обернулся:
— Присядь. — Достал свой телефон и начал что-то в нем искать. Протянул мне: — Это «Розовый Фараон». Алмаз, добытый нелегалами в месторождениях Маранге в две тысячи седьмом году. И ставший впоследствии бриллиантом в пятнадцать карат.
— Где?
— В Зимбабве, на Юге Африки. — Ответил сдержанно. Отправился опять к бару и налил себе еще. — О том, что помимо официального, существует еще черный рынок, думаю объяснять не надо? Алевтина Васильевна стала счастливой обладательницей «Фараона».
— И ты думаешь, что он у меня. — Констатировала, разглядывая фотографию.
— Твоя бабушка каким-то образом узнала о Сяве. О том, что он не дает тебе покоя. — Кирилл сел напротив и сделал глоток. — Она предложила мне купить «Фараон» по очень вкусной цене с условием, что я помогу защитить тебя. Но за пять дней до сделки ее не стало.
— И ты задумал его найти.
— Разумеется. Было бы глупо пройти мимо. — Снисходительная улыбочка Удава заставила поежиться. — На оглашение завещания я не приехал намеренно. Не хотел привлекать ненужного внимания. К тому же не знал, кто еще посвящен в то, чем обладала Алевтина Васильевна. Изначально планировал войти к тебе в доверие и предложить покровительство. Но ты… с самого начала повела себя неправильно. А страх — одно из самых мощных и таинственных средств управления человеком. Фактически… не оставила выбора.
— Это как? Можно с этого места поподробнее? — Отдав ему телефон, обхватила себя руками за плечи.
— Дерзкая, неприступная, отчаянная. На контакт не шла совершенно. Разве нет?
— Как мило. Поэтому решил меня запугивать?
— На самом деле, мне и стараться-то особо не пришлось. Вспомни. Я лишь направил твои мысли в нужное мне русло.
— А почему ты изначально не рассказал об этом… розовом Тутанхамоне? Я бы куда сговорчивее стала! И молчал до сих пор?!
— Подумай. — Дубов сделал еще глоток виски, не спуская с моего лица взгляда.
— Не знаю… понял, что у меня его нет? — предположила озадаченно.
Кирилл вдруг резко подался вперед, и, подхватив, усадил меня себе на талию, после чего опять присел на стул.
— Я разглядел тебя, Нелли. — Сказал тихо, заглядывая своими глазами прямо в душу. — И не мог отпустить. Понимаешь? Боялся, что уйдешь, едва получив деньги. Ты и без них свободна, словно ветер… не удержать… Ходил вокруг да около и не знал, как подобраться.
— Но я действительно ничего не знаю… где он может быть?
— Это неважно. — Покачал головой, наклонился и припал ко мне губами. — Моя маленькая девочка, с большим сердцем…
Красиво сказал. До сих пор мурашки по коже бегают, когда вспоминаю. Женщины любят ушами, это не новость.
Писать мне уже надоело. Месяц сижу шкрябаю в блокноте. И кто надоумил товарища Бурно придумать такую терапию?!
Но, чтобы картина была полной, допишу по мелочи.
Отчима нашли избитым через сутки на краю города. Он попал в реанимацию. Выжил. И с тех пор изменился до неузнаваемости. Теперь сдувает пылинки с мамы; помогает во всем, чтобы она не попросила; всегда всем доволен; уверовал в бога, стал посещать церковь, а по вечерам читает библию. Как-то так…
Любе Масловой я попыталась отдать часть денег за дверь. Наткнулась на гордое шипение о подачках, которые ей не нужны. Молча вручила конверт Валере и ушла.
Приступы мигрени у меня случаются теперь гораздо реже. Чудодейственного лекарства, чтобы вылечить эту напасть, к сожалению еще никто не придумал. Кирилл был очень неприятно удивлен, когда ему объяснили, насколько плохо она вообще изучена.
Дубов постарался выдавить из меня дату росписи. Пообещал без пышно-дурных увеселений. Сошлись на начале октября. За это решил поиграть в чародея.
— У тебя есть какое-нибудь заветное желание? — спросил как-то, обнимая.
— В смысле?
— Я хочу сделать для тебя что-то незабываемое… подарок…
Подумав, решила, что второго такого шанса уже не представится.
— Том Харди.
Вы бы видели его лицо!!! Смеялась до слез, пытаясь одновременно успокоить.
— Шутка, Кирилл, шутка! Не закипай, прошу! — А когда утихомирила и заставила нормально ответить на поцелуй, сказала: — Знаешь, я всегда мечтала увидеть северное сияние.
