(с) Эрнест Хемингуэй
Лика
Я уже устала просыпаться в непонятных для себя местах. В нос ударил резкий медно-кислый запах. Через одежду я ощущала промозглый пол. В этот раз это было какое-то подвальное помещение, но с железным полом. Играла песня Zombie, видимо радио.
У меня сильно болело ребро и во рту был вкус мертвой кошки. Саша. Где Саша. Я повернула голову в поисках моего Ромео.
Саша был без сознания, привязан к стула рядом. Я попыталась встать, но поняла, что мою правую руку держит труба. Я прикована к трубе железными наручниками. На запястье красной дорожкой виднелись следы от оков. Слишком туго затянуты, грубое железо царапало мне руку до крови.
Пистолет, наручники. Откуда это все у Артура. Я позвала
— Саша, Саша, — мой голос разнесся эхом, как будто я говорила в консервною банку. В ответ на мой зов тишина. С виска Саши стекала алая полоска, резко контрастирующая с бледной кожей. У меня началась паника.
Чертова идиотка. Зачем я вернулась.
Я стала глубоко дышать чтобы заставить работать свой мозг. Мне нужно было оценить обстановку. Было слишком темно, чтобы можно было хоть что-то разглядеть. Но тут скрипнула железная дверь и кто-то вошел.
Артур переоделся в чистую одежду, его рубашка была расстегнута так, что было видно его псов. Церберы на груди. Он зашел и щелкнул выключателем. Загорелась единственная навесная лампочка, которая была покрашена чем-то липким на вид. Помещение была на столько маленьким и тесным что едва вмещало нас четверых. На полу были разбросаны обгорелые свечи и ржавые острые предметы, в вперемешку с грязными тряпками и трупами мух. По моей коже бегали мурашки размером со слона. Я хотела машинально перекреститься, но правая рука была мне не подвластна.
Цербер качнулся и направился в мою сторону. Сев на корточки, он рукой провел по моей холодной гладкой голове. Затем резко поцеловал меня в губы. Я отшатнулась как от горячей плитки. Зрачки были его такие огромные, что не видно было какого цвета глаза. Но в них читалась страсть, граничащая с грязной похотью.
— Николь, — он произнёс мое исковерканное имя как грязь, его голос казался везде из-за железных стен, которые создавали эхо.
— Каждую ночь мне снился сон как я нежно оставляю сладкие порезы на твоей коже. Внутри ты такая же прекрасная как снаружи. Твоя кровь такая же алая, а твои кости такие же чистые. Я просыпался весь мокрый от возбуждения и хотел тебя. Хотел каждой своей долбанной клеткой взять, и чтобы ты принадлежа мне, по несколько часов подряд пока не начнёшь меня умолять не останавливаться. Боль будет твоим наслаждением, твоим ядом и твоим спасением. И я снова и снова буду желать тебя
Если бы парень не был так обдолбан, то точно бы сделал то, о чем сейчас говорит. Артур встал и на не твердых ногах оперся об стол в углу.
Зашла Малина и с разбегу села на руки к Саше. Обвила его руками и стала облизывать его ухо. Было ощущение что родственнички пришли с вечеринки. От них разило алкоголем и дымом, и они оба явно были на веселе.
— я же говорила, что ты будешь моим, — ее голос шипением доносился до меня и вызывал приступ рвоты.
Рукой она стала гладить Сашу по лицу, потом по шее и спускаться ниже, размазывая кровь с виска. Хвала Богам мой Викинг стал приходить в себя и когда понял, что происходит стряхнул ее одним резким движением с себя.
Я облегченно выдохнула, чем сразу же привлекла внимание девушки.
— мне кажется ты еще не поняла кто тут хозяйка. Малина взяла ржавый нож с пола и подошла ко мне.
Артур в это время закурил сигарету и пускал круглые кольца дыма в воздух, в полном равнодушии и отстранении.
Малина тупым острием провела по моей шей.
— это я обрила тебя. Да-да, мне совсем не нравились твои волосы. Без них ты выглядишь более жалкой и уродливой. Мне стоило больших усилий не перерезать тебе горло. Но отказать себе в маленьких удовольствиях я не могу. Она сильнее нажала на ручку, но нож был слишком тупой чтобы прорезать кожу. Тогда она провела им мне по щеке к губе. Я не шевелилась. Знала, что сопротивление еще больше ее раззадорит. Саша смотрел на это картину как завороженный. Я понимала, что если она причинит мне боль он разнесет здесь все. Но у Артура пистолет. Он не оставит его жить.
Малина, подбрасывала мне цветы. Запугивала, но не предпринимала прямых действий. Она действовала издалека, шипя, затем громко лая, угрожая. Ей доставляет удовольствие ее слова, она упивается ими и верит в каждое произнесенное слово в вслух, как осколок стекла. Как разбитое горлышко от бутылки, оно лежит и запугивает своим видом. Ее яркие волосы, сделаны чтобы привлечь внимание. Привлечь любовь. Хоть толику, которую она так и не получила. Людей она считает своими марионетками, вообразила, что имеет хоть какую-то власть в своих словах. Я перевела свой взгляд на ее брата.
Артур, если бы он был цветком, то был бы цветущим дурманом. Труба ангела. красивая, утонченная внешность, но с токсичной пыльцой. Он сам травится своей пыльцой, слепнет от своей мнимой власти, не различает реальность и свои фантазии. Ядовит и грязнет в своих слабостях и пороках.
Артур докурил сигарету, потом открыл новую пачку чтоб достать еще одну, но она оказалась пуста. Тогда Аид смял ее и бросил Саше в лицо. Когда за ним закрылась дверь, Малина со всей силы взмахнула рукояткой и вонзила тупой конец мне в левую руку которая лежала на полу. Чтобы заглушить мои крики, она кричала еще громче. Саша не выдержал, вместе со стулом сбил эту бешенную сучку. Она отлетела в стену, и вырубилась.
В этот момент мы услышали грохот. Как будто мешок кинули нам в стену. Затем железную дверь вынесли с петель. Я не могла поверить своим глазам.
Кира и Лил в дверях этого подвала смотрелись как воительницы среди руин. Свет с коридора светился над их головами как нимб. Я поморгала в страхе что видение не настоящее. В руках они держали по бейсбольной бите и волосы их развивались при каждом движении. Точно Богини.
— Лика, — девочки кинулись ко мне.
В этот момент Малина пришла в себя, и тут Лил кинулась к ней, не дав ей встать на ноги.
— а к тебе у меня отдельные претензии. Маникюр — четыре тысячи, — Лил с правой влепила ей хук не хуже, чем сделал бы это Марсэль, — сапоги — сорок, — второй удар пришелся на другую щеку. — И за мою подругу — бесценно. Колено уже прилетело ей в ребра.
Перешагнув каблуками она смотрела на нее сверху вниз.
— психичка долбанутая, трусы надо за собой стирать
— вот видишь, Лик, — обратилась ко мне Кира, — плохие девочки всегда получают по заслугам!
За их спинами я увидела Мишу и Марсэля, которые разговаривали с испуганным охранником. Не повезло ему дежурить в сегодняшнюю смену.
— Дима вышел на Артура по своим каналам. Тот часто покупал дурь и таблетки. Тем более в таких стрессовых ситуациях ему необходимо было расслабится, — Мари пыталась привлечь мое внимание, пока они с Кирой исследовали мое тело на повреждения.
— двое амбалов, что стояли у двери сначала пыталась нас не пустить, но Кира так хорошо одному зарядила что тот запел соловьем.
— папой ему теперь точно не быть, — гордо добавила Фея.
Мой внешний вид явно вызывал у них шок. Скулы, голая голова, в весе я потеряла за эти дни килограммов пять не меньше. Одежда висела на мне мешком, из левой руки сочилась кровь, и скорее всего была переломлена кость. И при этом я не плакала, а улыбалась. Меня так сильно переполняла радость, что я не чувствовала боли.
Лика, ты заразилась сумасшествием.
Сема отвязывал брата, а Раф приводил в чувство сумасшедшую в углу.
— что будем с ними делать? — Дима указала на Артура и Малину, связанных в коридоре. Малина смеялась. А Артур похоже словил передоз. Губы его побелели и его трясло. Но он пытался держаться на ногах.
Я покачала головой, давая понять, что не хочу больше их видеть. Дима кивнул.
— у меня есть мысль. Он сунул руку в карман и достал оттуда яблоко. Красное, большое.
